Jeffrey Dean Morgan

► Имя Фамилия: Patrick O'Rourke | Патрик О’Рурк ► Возраст: 55-57. ►Трудоустройство: Охотник/командир подразделения Dál Riata.

► Вид: человек. ► Легенда: - ► Способности Изначально – служащий Ирландской полиции, Гарда. За время наших отношений был повышен до сержанта. Способен к детективной и аналитической работе, даже когда путает кружки с кофе и пивом. Стаж охоты более тридцати лет, так что одно то, что Патрик до сих пор жив уже о многом говорит. Руководитель строгий и не всегда подчиненными любимый, ибо шкуру дерет только так.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
В рядах Дал Риады  оказываются разные люди. Ну, и не только люди. Патрик О’Рурк из тех, кого можно отнести к благородным и честным существам. У него богатый жизненный опыт, паршивая репутация и искреннее нежелание снова стоять над трупом невинной жертвы – будь то человек или существо.

Патрику О’Рурку «повезло» родиться в семье, несколько поколений которой занималось охотой на тварей, легендами их никто тогда не называл. Окровавленная шкура шелки, дымящиеся угли Бузинной матушки… Все это парень видел еще до своего шестнадцатилетия и  не хотел посвящать свою жизнь тому, что считал бессмысленной бойней. Он с трудом дождался совершеннолетия, чтобы свалить от родственников, отгородившись от них поступлением в колледж Гарда. Патрик вполне справедливо полагал, что в этой структуре его не достанут.
Судьба подстерегла Патрика в лице студентки-недоучки Марины Шубиной, когда они с коллегами пытались разогнать драку в местном пабе. Сначала Рина сломала о его голову стул, потом Патрик волок ее до участка в наручниках и с кляпом из собственных перчаток во рту. Кстати, когда офицер О’Рурк попытался этот кляп вытащить, оказалось, что девушка прогрызла насквозь перчатки, еще и за палец укусить умудрилась.
Конечно, Ромео и Джульетта начинали как-то поприличней. Но мы все помним, как они кончили?
Поженившись в славном 1984, мы протянули вместе немалый срок. Но сколько это «немало» в календарных годах и почему все-таки расстались, будем решать при личной встрече. Пока есть три даты: вышеуказанной свадьбы, возвращения Рины к семье в Эдинбург в 2005. И вступления Патрика в ряды Дал Риаты практически сразу после того, как в Шотландии существа вышли из подполья, это 2010. Что было между ними? Некий запас сюжетов-заготовок есть. Но решать можно только вместе и так, чтобы обоим было интересно, и в зависимости от того, какой результат захотим получить. 

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Изначально эта заявка умещалась в два предложения.
Он не знал, что она легенда (пусть и не проснувшаяся). Она не знала, что он подался в Дал Риату.
Потом калькулятор намекнул, что О’Рурки прожили вместе от десяти до тьфу-тьфу двадцати лет. За такое время человека все-таки узнаешь, если действительно живешь с ним, а не заводишь отношения для прикрытия. Поэтому я предлагаю рассказать историю Патрика вместе: от парня, не желавшего иметь ничего общего с фамильной жестокостью, до мужчины, понимающего, что иногда правосудие не вписывается в рамки закона и его приходится брать в свои руки. Задаться вопросом о том, где пролегает разница между жестокой справедливостью и линчеванием. Я не могу сказать, что послужило причиной разрыва у этих двоих – возможно, что-то плохое или даже очень плохое. А, возможно, Патрику по какой-то причине пришлось залечь на дно и изобразить собственную смерть. В любом случае, я не верю в какие-то непоправимые вещи и трагедии на всю жизнь. Да, не пытаюсь сходу занять как можно больше места в жизни Патрика в настоящем (хотя, чем черт не шутит), но на интересную игру в прошлом все-таки рассчитываю.
Так же, если вы готовы к сюжетной игре, рекомендую поискать должность в подразделении оперативно-розыскных мероприятий и разведки, по характеру оно самое то для О’Рурка.

пример поста

Что-то случилось.
Это не было мыслью или предчувствием, Рина проснулась, уже зная – что-то случилось. Что-то плохое. Несколько мгновений, она просто лежала, глядя в потолок. Прислушивалась. Старый дом жил сам по себе, это было особенно слышно по ночам, когда мнимая тишина рассыпалась на десятки звуков. Потрескивание перекрытий, чуть слышный скрип паркета. Дерево крепко, оно может простоять еще сотню лет, а то и не одну. Но оно живое – дышит. Впитывает влагу и разбухает во время дождей, потрескивает в морозы. Камень – другой. Но тоже по своему живой.
- Дерьмо, дерьмо… Дерьмище.
Что бы там ни было, девочка в нежном возрасте «слегка за тридцать» уже должна знать привычки своего организма. С самого детства Марина просыпалась тяжело, всеми силами стараясь задержаться в сладком небытие. Уже тогда это доставляло проблемы. Пытаясь дать дочери доспать и в то же время угостить девочку завтраком повкуснее, Ольга Александровна появлялась то в кухне, то в спаленке, задавая уточняющие вопросы. Тебе сырники? Или яишенку? А, может омлетик? Чай с молоком, да? Сонная Марина могла лишь утвердительно мычать, быстро усвоив, что если мычать отрицательно, вопросов будет только больше. А в итоге сидела за столом, ломящимся от снеди, и совенком таращилась в чашку с мутным напитком.
Кстати, чай с молоком она до сих пор на дух не переносила.
Воспоминания о детстве, том чудном времени, когда ты счастлив, но не способен это самое счастье в полной мере осознать, несколько сбили с мысли. А Рина думала о том, что такое пробуждение для нее крайне нехарактерно. Как и такие хитровывернутые слова. Вот еле разлепив глаза тыкать пальцем в кофеварку – это да, это по-нашему! А вот такие потуги мыслительной деятельности, ну точно мимо кассы.
«Что-то случилось.»
Это знание вползало сквозь стены. Осыпалось пыльцой с цветущего вереска на шпалере на дальней стене, там, где солнце их не достанет – единственные позволенные Кики цветы в ее доме. Впрочем, Рину они тоже более чем устраивали, не требуя особого ухода. Просачивалось под дверь вместе со скрипом лестницы и топотом детских ножек… Марина скривилась. Многие считают детей чудесными созданиями. Но пара ночей в окружении инфернального смеха и перестука босых пяток в гулких коридорах, могут кого угодно переубедить. Ну, в особенности, если очередного постояльца бралась пугать лично мисс Мора. Наверное, в этом все дело и было. Ее разбуди очередные проказы кикиморы. После которых Рине придется с максимально правдоподобной улыбочкой вещать об отсутствии детей у постояльцев и призраков в отеле враз поседевшему обладателю нервного тика.  Если смотреть со стороны развития гостиничного бизнеса такие сувениры были гораздо выгодней украденных полотенец или деталей исторического интерьера.

- Ты сегодня в ударе, Кики.
Ночные встречи на кухне не то, чтобы были местной традицией, но и удивляться им не стоило. Что может укреплять рабочие отношения лучше расчлененного под покровом темноты песочного пирога с ревнем? Судя же по неброскому макияжу и тому, что волосы лежали у лица мягкой волной, Кики еще не ложилась. Не то, чтобы это вызывало типичную женскую зависть, но вот одернуть растянутую футболку с красной звездой и надписью «СССР» – заставляло.
- Все эти бугагашеньки по коридорам. Я аж проснулась, хотя обычно мне надо пару раз треснуть по лбу тем звонком со стойки. – Женщина даже сделала в воздухе движение, обозначающее процесс использования того самого звонка, практически сразу зачисленного в личные враги. – Но, раз уж проснулась, надо поесть. М… Пирог. Ну, не убьет же меня Сема. Будешь соучастником? Тогда точно не убьет!
О том, какой должна быть жизнь в недрах отеля Марина О’Рурк знала разве что по прочитанному наполовину роману Артура Хейли, но сомневалась, что канадский прозаик британского происхождения представлял как будет работать отель, полный нечестии. А Рина ничего, втягивалась. В том числе и потому, что это была ее первая работа по блату: не студентки-недоучки, не Марины О’Рурк а «дочери Шубиных», и это налагало определенные … обязательства. Не то, чтобы обязательства эти были неприятными, или требовали каких-то особенных усилий, но они были и с ними приходилось считаться.

Vincent Cassel

► Имя Фамилия: Людвиг Торрегроса ► Возраст: от 45 до 50 ►Трудоустройство: боец скота 6-го разряда на скотобойне Дэвиса.

► Вид: человек ► Легенда: отсутствует ► Способности Хорошо сложен физически. Не чурается рукопашного боя. Мастерски разделывает туши, а отсюда и любовь к холодному оружию. Владеет итальянским, испанским и русскими языками. Душевный поэт, душевнее может быть только его специфический юмор.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Жизнь Людвига можно было назвать крайне удачной поначалу: хорошая семья, достойное образование, а после работа в школе, жизнь добропорядочного гражданина. Мужчина исправно платил налоги и снабжал подрастающее поколение дозой отборных знаний в области литературы и итальянского языка, да и сам он писал прекрасные стихотворения и прозу. 
Торрегроса женился на славной девушке, которая позже подарила ему сына. Они поселились вблизи Неаполя. Их жизни ничего не мешало до тех пор, пока Людвиг не перешел дорогу сыночку какого-то головореза, поставив плохую отметку и публично отметив неподобающее поведение ученика. Оскорбленный подросток не нашел ничего лучше, чем приплести к разборкам отца и его шайку. На этом мирная жизнь Торрегросы закончилась и жизнь вообще: из-за мести за оскорбленное самолюбие погибли и жена, и сын, а сам он сел в тюрьму за убийство главаря шайки. Тюрьма повлияла на мировоззрение и характер Людвига, сделав юмор чернее, а взгляд тяжелее. Не только в этом, конечно. Итальянец все меньше и меньше походил на того жизнерадостного и открытого человека, коим являлся раньше. Пришлось закалиться и огрубеть, чтобы справиться со стрессом и депрессией.
После освобождения путь к учительской стезе был заказан. Торрегроса обнаружил, что вполне неплохо справляется с работой забойщика скота еще в Италии, но жить здесь больше не хотелось. Людвиг перебрался в Эдинбург, выбрав этот город совершенно случайным образом. Он устроился на работу к Фредерику Дэвису, не раз поражая последнего своим «чудным» чувством юмора.

Из описания Фредди

Они все знали, на что идут. Знали, что их ждут крики животных и ворох документации по учету умерщвленных туш. И тем не менее…Тем не менее, они приходили, выдавливали из себя лживую улыбку и старались продержаться как можно дольше. Фредерик помнил, как одну девочку вырвало прямо на открытую папку с документами, когда один очень юморной товарищ зашел к ней в кабинет, помахивая окровавленным свиным…свиным… Надо было уволить этого шутника к чертям собачьим, но он слишком уж хорошо справлялся со своей работой, так что отделался штрафом и выговором. Девис с очень серьезным и злым лицом рассказывал ему, что не надо тыкать своими фетишами в глаза окружающим, и если ему так хочется развлекаться с запчастями убиенных зверей, он может это делать в одиночестве, но никак не на глазах изумленной публики. Потом Фредерик заперся в своем кабинете и ржал минут десять. А девочка уволилась.
…
Но чем больше Фредерик об этом всем думал, тем больше ему хотелось попросить Людвига снова явиться в кабинет секретаря, размахивая свиным причиндалом, и посмотреть, что будет.

Именно Людвиг стал наставником в работе для Джин Савар, потом они хорошо сдружились и порой перебрасываются недвусмысленными намеками. Джин даже считает его юмор не таким уж и тошнотворным, напротив, очень даже приемлемым. Торрегроса с удовольствием принимает участие во всех подпольных делах скотобойни. Он своеобразный, немного безумный, немного романтик и до сих пор пишет стихи. Виртуоз в своей работе и частично глух после несчастного случая на производстве, из-за чего получил прозвище «Бетховен». К легендам лоялен. Людвиг не берется судить окружающих по расе, скорее по поступкам.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

— От себя хочу добавить, что в игре жду тебя как своего слегка безумного наставника, друга, коллегу и партнера в преступлениях.
— Фредерик Дэвис тоже примет с распростёртыми объятиями своего собутыльника и доброго приятеля. Подробнее о роли в команде можно поговорить с ним в лс.
— Внешность, вид, имя и биография не поддаются изменениям.
— С удовольствием обеспечу эпизодами, полными лютых и кровавых событий, и сделаю это не только я.
— Связаться со мной можно в лс. По желанию могу предоставить телеграм, ватс и даже аську.

пример поста

Что такое «день не задался» и можно ли к этом отнести рыжую, пасущую дерьмом воду из всех кранов, отсутствие возможности купить питьевую в магазине, потому что рано и ближайшие не открылись, соседскую собаку (да заткнет ей пасть кто-нибудь уже или нет?!) которая «переругивается» с писклявой хозяйкой с 5, мать его, утра? Стоит ли также отнести к этому сожженную рубашку, случайный ожог от сигареты на ноге и таракана, который поселился под мойкой на кухне. Хорошо, таракана можно назвать Икабод – он также труслив – и даже представить, что он понимает, каково это, когда «день не задался». Например, вчера его соседка (то есть я) сломала ему лапку – отвратительная женщина!
Я замазываю синяки под глазами, хотя на кой хрен? Я ж не в офис работать устраиваюсь. Да, кстати, этот «прекрасный» день – тот самый, когда мне в голову приходит светлая идея устроиться на работу не куда-нибудь, а на скотобойню. Не то, чтобы хотелось доказать всему патриархальному обществу, что «женщины тоже могут», просто еще три месяца назад я резала птиц на птицеферме и это единственное, что я точно могу. Мало того могу, люблю скорее.
Стираю салфеткой неудачную попытку стать менее уродливой. Пусть работодатель видит меня во всей красе, так сказать! А вообще я очень хочу эту работу, любую работу, лишь бы платили вовремя.
В этом году мне особенно хреново удается все подряд. Например, серьезные решения в жизни. Поддаться желанию Жанны и свалить с насиженного места в Дюнкерке, чтобы лицезреть развал ее драгоценного Алланбанка и перебраться в Эдинбург… Да легко! Но я устала начинать все с чистого листа. Всю жизнь этим занимаюсь. Хотелось бы хоть какой-то стабильности.
Решаю все-таки изобразить подобие макияжа на лице, хотя бы карандашом для глаз. Немного, как это модно говорить, растушевываю границы – ну вот, теперь я не просто проспавшее чмо, а проститутка, вернувшаяся из недельного загула. Ладно. Пусть остается так, все равно не успеваю.
Бардак на голове решено просто собрать в подобие хвоста-пучка, а потом снова распустить – неважно почему, женщины непостоянны. Выбор одежды у меня, в принципе, невелик, хотя Жанна давно умоляет прикупить что-нибудь девчачье. Не буду спорить, но финансов все равно на это нет. Останавливаю свой выбор на рубашке поверх футболки, темных джинсах и легкой куртке.  У зеркала понимаю, что выгляжу как побитая собака, да и бог с ним.
До назначенного собеседования, оказывается, еще целых два часа, но оно и к лучшему. Не люблю общественный транспорт и транспорт вообще. Не люблю водителей и людей тоже не люблю. Все они такие назойливые, так и норовят влезть в душу, если не вскрываешься, то просто вываливают на тебя все свои проблемы как кучу дерьма, а ты сиди и наслаждайся «дивным ароматом». Как бы так сказать… Мне всегда сложно находить общий язык с людьми, но им почему-то легко со мной. Единственное, закидывают бессмысленными обидами, когда не поддерживаешь их, что называется, в трудную минуту. Эй, а я и не хочу! Мне оно не надо: ни вы, ни ваши проблемы. Я как-то привыкла решать их сама, почему бы вам не научиться делать то же самое? Так и прошла вся дорога до скотобойни в раздумьях и пешком. Музыку я не слушаю – не могу. Я люблю тишину или «бесцветные» звуки, которые не мешают мыслительному процессу.
Внизу меня встречает охранник, проверяет, что в сумке и с чистой совестью пропускает дальше. В самом офисе вижу только девушку-секретаршу и… и пока все. Девушка выглядит типично для своей профессии и клише из порнофильмов: наряд, едва прикрывающий «достоинства» и неприлично большие «достоинства». Она скептически осматривает меня с ног до головы, а я непонимающе смотрю на нее – так мы и играем в гляделки секунд двадцать, пока я не прерываю это словами, что пришла на собеседование.
- Подождите, я спрошу, готовы ли вас принять. – девушка поднимается с места и походкой от бедра скрывается в соседнем кабинете.
В моей голове снова ворох мыслей. Осматриваю различные памятки и свидетельства на стенах офиса. Интересно, каково это работать на огромной скотобойне с крупным скотом? Долго ли они мучаются и что мне придется делать с ними? Закидываю в рот подушечку жевательной резинки. Сама не замечаю, как начинаю жевать ее с открытым ртом.
Наконец, секретарша появляется в дверном проеме. Ее щеки пылают красным, глаза блестят. Она едва может сдерживать смех, а вот мое лицо становится еще более серьезным. Поднимаю одну бровь, ожидая ответа.
- Проходите.
С места буквально подрываюсь – так не терпится уже пройти все эти формальности и приступить к работе. С надеждой в хотя бы нормальное, прохожу в кабинет биг босса. Я рассчитывала встретить кого угодно, только не мужчину, который больше смахивает на опоздавшего хипстера. Ладно. Может он хотя бы адекватный.

Eva Green

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
CREATURES LIBERATION
аналитический отдел
Banshee | Банши
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Какую сказку вы рассказываете людям
В ирландском фольклоре и у жителей горной Шотландии, особая разновидность фей, опекающих старинные роды. Принимает различные облики: от уродливой старухи до бледной красавицы. Обычно ходит крадучись среди деревьев, либо летает. Издаёт пронзительные вопли, в которых будто сливаются крики диких гусей, рыдания ребёнка и волчий вой, оплакивая смерть кого-либо из членов рода.

Как всё было на самом деле
Ей было всего 17 когда начали проявляться способности. Напуганная внезапными видениями, девушка впала в глубокую депрессию и несколько раз пыталась покончить с собой. Длительные походы к психотерапевту вскоре сменились продолжительными сеансами у психиатра и длиннющим списком таблеток, что должны были избавить её от галлюцинаций. Она смутно помнит те несколько лет, только в кошмарах порой иногда всё ещё слышит тихий плач матери, когда её увозили в клинику. Ей бы там и сгнить, если бы однажды в стены чёртовой больницы не показались представители Освобождения Существ. Именно они вытащили её из психушки, привели в чувство и позволили наконец-то принять и полностью осознать себя. С тех пор банши с ними, за них, готова для них на всё. Травмированная собственным прошлым, она углубилась в аналитику и статистику, избегая контактов со внешним миром. Благодаря упорному труду и собачьей преданности организации она быстро стала одним из лучших специалистов. Однако мало кто знает, что она всё ещё сидит на таблетках, видит кошмары и сторонится людей. Тем не менее, это не мешает ей питать к Освобождению Существ благодарность за спасение.

Записная книжка закрылась со звучным хлопком (не доверяла древняя птаха всем этим современным гаджетам, а вдруг глюканет, сотрет все к чертовой бабке аль разобьется? Все же на бумаге оно надежней будет. Плевать, что и записи эти могут выйти из строя, промокнув или оставшись где-нибудь на столике какой-нибудь забегаловки или возле кровати (причем не своей). На самом деле сам процесс выведения букв на бумаге был чем-то медитативным, сакральным, расставаться с коим не было никакого желания.

Окунувшись в студенческую жизнь на седьмой сотне лет, Яга не осталась разочарованной. Порой кажется, что она хлебнула общения даже слегка через край – непривычно, прожив многие годы на почтительном расстоянии от людских муравейников, сразу оказаться в месте, где человечинкой пахнет из каждой щели двадцать четыре часа в сутки.

Королева улыбнулась подошедшему юноше, скользнула свободной рукой к его щеке. Огладила кожу тонкими пальцами, наслаждаясь изгибом скул, губ, трепетом ресниц.
Её рыцарь пока юн, горячен и не сдержан. Пока ещё жертва. Но волшебная страна извратит его, позволит внутри взрасти тому тёмному, что зреет как угли внутри. И не важно, что её милый Айлен не человек.

Прогулка завела Девиса в малознакомый бар, где он быстро подружился с бутылкой отменного виски и крепко прильнул к ней, более ни в ком не заинтересованный. Нет, неправда – один раз он попытался заговорить с весьма недурной пышногрудой блондинкой, но та просто молча удалилась. Что ж, бывает и так. Та бутылка виски все равно ему нравилась больше.

На мгновение ему показалось, что он слышал крик: старая паранойя, пройденный этап. После каждого взрыва неизменно аккуратно трогает лапкой психоз – эй, Фрэнк, ты кого-то взорвал, прислушайся, слышишь крики о помощи?

Крис дотронулся чуть дрогнувшим пальцем до изображения бывшей супруги и ощутил, как к горлу подступает давящий ком. Он не утратил надежду за прошедшие годы, он все еще ждал, но все чаще его одолевал вопрос: как долго сможет продержаться настолько туго натянутая струна, прежде чем лопнет?

Неприятно холодит кожу легкий июльский ветер. Едва касаюсь щеки, а пальцы липнут так, словно кто-то обмазал мое лицо карамельным сиропом. Но не карамелью било в ноздри.

Финальное и самое пугающее – смайлик. Этим желтым рожицами Кит никогда не доверял, а этот смайлик ко всему прочему полыхал глазами-звездами.
Потому выбор оказался очевиден.

Она слишком хорошо помнила отчаяние, прошившее ее существо и пригвоздившее ее к холодному полу, где девушка могла только безвольно рыдать от осознания, что не в человеческих силах сделать что-либо в подобной ситуации. Но, по иронии судьбы, ей до сих пор был необходим надежный дом, стены которого, подобно неприступной крепости, воздвигнутся над светлой макушкой и закроют от нее холодное бесстрастное небо.

А вот дальше стало совсем не до смеха. До нужной точки на городской карте оставалась, от силы, пара-тройка кварталов и не больше пяти светофоров на забитых транспортом перекрестках, когда успокоившиеся было мысли и утихшая настороженность вновь взметнулись, натыкаясь друг на друга, рождая в теле знакомые искорки легкой боли, какая всегда знаменовала пробуждение внутренней тьмы - когда та потягивалась, разбегалась по венам жидким огнем, предупреждая, но еще не выдавая себя.

Времени не было и восьми утра, стриженный под бандита давний знакомый требовал кофе, богатырей и Велимира.

Мари всегда казалась мне фальшивкой, хоть я и понимал – это и есть реальная она. Это не фальш, она действительно любит вспышки камер. Она ухаживает за собой и печется о каждой дети. Ей важно кто, где, что и как. Она эстет, педант и идеалист. И все это в совокупности выглядит, как робот.  Красивый длинноногий робот, способный отличить Gucci от Givenchy.

Тело словно отдельно от разума понимало, что нужно куда-то идти, что-то делать. Что у неё есть обязанности, какие-то важные дела, поручения… Есть что-то, из-за чего она утром скатывалась с постели, одевалась и шла по улицам Эдинбурга, постоянно врезаясь в прохожих.
Какое-то время ей везло, а потом на её пути выросла дорога.

А сумка, о которой говорит Милош, смотря на вспотевшего от нервов Оливера, под завязку набита незарегистрированными обрезами с грамотно запиленными номерами. И несколькими упаковками списанных патронов. Списанных где-то в Ираке, поэтому дело приобретает несколько неприятный поворот.

Свистнуть человека из психбольницы очень просто: заходишь в палату, морда кирпичом, подхватываешь бессознательную девчонку и бегом на выход. Все охраняют деньги и бухло, а без психически нездоровых администраторов бара здоровым членам общества только легче.

Плохо, когда начальник начинает кичится тем, что за зверства творятся в этом месте. Сара возмущенно выдохнула и сжала кулачки. Где-то за окном по стене поползло украшение из мха. Небольшой выброс энергии. Была бы её воля, мухоморы выросли прямо на голове у начальника.

Весь этот день был одним сплошным «разберусь с этим когда-нибудь позже», заставляя принимать её сиюминутные решения, соглашаться со всем предложенным и наступать на горло себе и своим принципам.

Зрение всё никак не кончалось.
Каждое утро Тито боялся открыть глаза, подолгу тёр их, вертел носом, принюхивался, пытался различить свет, закрывал лицо ладонями и только потом решался открыть веки. Потом он медленно убирал руки, рассматривал пальцы, моргал, смотрел в стену, потом в потолок, потом осматривал всю комнату, щипал себя, чтобы убедиться, что он не спит.

Что будет, если закрыть глаза? Смерть?
Я не боюсь умереть, никогда не боялся. И сейчас охотно принимаю судьбу. Быть может, незавершённость при жизни, оставленное во внутреннем кармане пиджака кольцо вернёт меня призраком.

Ящерицы на удивление злопамятные твари. Ну схитрила пару раз, ну умыкнула чего не надо, ну исчезла в самый не подходящий момент. С кем не бывает в конце-то концов. Но Кит от чего-то делал из этого трагедию вселенского масштаба. Вуд была практически уверена, тот же Кощей или тем более Вий так делают постоянно, но шишки все от чего-то летят исключительно в неё. Тяжелая лисья доля, тут уж ничего не попишешь.

Рина думала об этом, усаживаясь за стол с оттяпанным куском пирога, прямо к налитому Кики чаю. Она задумчиво покосилась на сахарницу. Потом поняла, что после куска выпечки за полночь, можно пользоваться принципом «Сгорел сарай, гори и хата!», после чего высыпала в горячий чай ложку сахара.
С горкой.

Там на столе стояла небольшая клетка с мышью, которую он упаковал в непрозрачную сумку, похожую на ту, в которой хранят еду для пикников, а сверху положил прозрачный пакет со шприцом, в котором находился тот же самый паралитический коктейль из яда Фредди. На пакет он наклеил бумажку с надписью “Уколи меня”. Да, всё это напоминало “Алису в Стране Чудес”, но примерно так себя Айдан сейчас и чувствовал. Осталось только понять, кем в этой истории является Фредди.

Он утирает губы и сплевывает отполированную косточку в лицо - опять не угадал, дурашка: вишня! из одиноко томящегося в холодильнике пирога. Подумать только, думает Мэтт, у буржуя - и пожрать в доме нечего, ради чего, спрашивается, караулили у хаты целый день? Сты-до-ба.

Нужно всего-то провести пальцем по сенсорному экрану, оттянуть зеленый значок в сторону и приложить, черт возьми, этот гребаный прибор к уху, чтобы сказать, что ничего смертельного и опасного не случилось, дабы гайтраш могла спокойно продолжить свою запланированную поездку, неужели это так, блядь, сложно?? Просто сказать "я обнаружила на своем ковре сраную сдохшую чайку, и это пиздец какая для меня трагедия, но ты делай, что делала, потому что это, мать твою, сущая мелочь по сравнению с настоящими проблемами"!

Арти очень хотелось потыкать в мужа палочкой, развести его на эмоции и как-то спровоцировать. И желательно, чтоб самому "тыкателю" за это потом не прилетело. Скучающий Ворон был тем еще ебанько.

Доминик, конечно, не Магнито, а эта загадочная мисс Крайст явно не супергерой Марвела, но всё равно было крайне интересно, какого дьявола она тогда потащилась спасать мир, не имея в загашнике ничего, что можно было бы противопоставить божественной силе Феникса.

- Нелюди наших бьют! – Пусть это и было весьма далеко от правды, но всем было плевать. Его почти сразу же приголубили по голове пивной кружкой из толстого стекла, но было поздно, драка начала набирать обороты, и бармен, читая «Отче наш», рыбкой скользнул под стойку, прижимая к груди бесценную бутылку контрабандной водки.

Глеб тихо хихикает даже не в кулак — в своей голове. Тихо хихикает, буквально физически ощущая, как лопается самомнение Яна, как оно скукоживается и забирается в норку сарказма, пассивной агрессии и презрении ко всему сущему.

Её мысли были подобны диким зарослям ежевики. Глухие, с дурманом лесного аромата, ветвями, отяжелевшими под гроздьями тёмных ягод. Когда Королева думала о простых вещах, к ней тянулся каждый клочок Великобритании, что она когда-то видела, знала, а, быть может, и увидела однажды во время полуденного сна. Будто сама земля наполняла любую мысль, фразу глубинным смыслом, посылала ей весть с далёких залитых солнцем полей, тенистых лощин, заросших рогозом прудов, чистых рек.

Нет, проснуться в постели с мужчиной ее не пугало. Она молодая, красивая, при желании может выглядеть еще моложе, и это нормально, ведь иногда нужно снимать стресс не только алкоголем и убийствами в подвале. Но вот замужем Мора уже была, и ей там не понравилось, и снова она туда не хотела, тем более за первого попавшегося мужика.

Я чувствую, как он дергается, поэтому хватаю его лицо обеими руками, вжимаясь в него всем телом. Мур натянут как струна. Я вижу, как медленно и бесповоротно в его глазах начинает плескаться ярость – и я была абсолютно влюблена в его тьму, не смотря на то, что мне иногда приходилось терпеть из-за нее.

Проводя параллель с этим вот несчастный Чейни, что так сладко посапывал невдалеке, Марк уже видел какие-то морские пейзажи и даже слышал отдаленный шепот волн. Наверное совсем скоро он почувствовал бы еще и ласковое тепло закатного солнца, когда совсем устроился бы на кушетке, прикрыв глаза и засопев вторым голосом вместе со своей несостоявшейся жертвой, но сейчас просто цеплялся за последние крупицы разума, не давая себе просто на просто мгновенно отключиться.

Да нет, не дурной день. Скорее уж странный. Я сегодня впервые не знал, о чём можно поговорить. Не потому что проспал и не подготовился. Сегодня мне просто нечего было сказать ни этому миру, не слушателям, ни самому себе.

Он покосился на свою коллегу по несчастью и морально приготовился к самому худшему. Учитывая тот факт, что он прошел три войны на передовой, а также прекрасный букет статей, за каждую из которых мог загреметь на приличный срок – худшие варианты в его представлении всегда выглядели так, что практически всем тем, кто их слышал, становилось дурно от таких перспектив.

- Оборотень-корги? – Патрик озадаченно и машинально затолкал телефон незнакомца (видимо, его имя было государственной тайной, раз тот его не назвал) себе в карман, вовсе не собираясь его воровать, конечно же. Он вором не был. Хитрецом  и мошенником – да, вполне, но такой жест у него случился чисто по рассеянности и растерянности, ничего более. Корги был перехвачен двумя руками и перевернут кверху попой. – С этой стороны вроде обычный корги.

- Будьте добры на ближайший песчаный берег. – голос Сидни едва заметно звенит, теряя привычную бархатистость. – Только не на тот, где постоянно находят трупы, части тела и всякий мусор.

Если бы каждая новая кошачья жизнь из девяти начиналась подобным грандиозным образом, то нет никаких сомнений – терять предыдущую не жалко.

Лаки любил людей с чувством юмора. Ну что поделать, у каждого свои слабости. У него была слабость к Суну, хорошему алкоголю, к качественно сделанным татуировкам и к людям, которые обладали хорошим чувством юмора. Друзей у него, правда, было мало, а вот знакомых – хоть отбавляй.

Злость она ведь понятна и проста, она избавляет от напряжения и помогает выплеснуть все лишние эмоции, показывает, что эти эмоции есть, есть и энергия. Безразличие куда хуже.

Elisabeth Moss

► Имя Фамилия: Ursula Orzeszkowa | Урсула Ожешко ► Возраст: 37 лет ►Трудоустройство: Медсестра

► Вид: Человек или легенда, на ваше усмотрение ► Легенда: если решите брать легенду, я за Богинку. ► Способности Метаморфизм, дар убеждения, связь с водной стихией, насыл порчи, сглаз и пр., исходящее из легенды Богинки

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Урсула – младшая из двоих дочерей в семье польских эмигрантов. Её родина – Варшава, но Урсула уже и не помнит её вовсе. Сколько себя осознаёт – всегда была простой девчонкой из Глазго, даже навязываемый родителями польский никак не проявлялся ни в речи, ни в мыслях. Натали, старшей сестре, в этом смысле повезло меньше, она была старше на целых 12 лет, от неё польское наследие так и не отмылось. Впрочем, Урсула уже смутно помнит, какой была сестра. Большая разница сыграла своё дело, тем более что Наталка выскочила замуж, когда самой Лу было 8. Смутные воспоминания о венчании и муже Наталки, Ирвине, останутся где-то на задворках сознания навсегда. После свадьбы они с сестрой едва ли виделись чаще, чем раз в год – та перебралась к мужу в Эдинбург, вскоре обзавелась ребёнком (племянницей Урсулы, стало быть) и думать забыла о том, чтобы навещать родню.
Урсула наслаждалась вниманием родителей, она ведь поздний ребёнок, любимое чадо. Вот только радость была недолгой. В 15 лет Урсула осталась единственным ребёнком в семье Ожешко – Натали и Ирвин Крайст разбились в автокатастрофе.
Родители были убиты горем, Урсула шокирована до дрожи в коленках. Через какое-то время с ними связалась социальная служба, предлагающая взять опеку над сироткой – Магдалиной, но смерть старшей дочери слишком подкосила супругов Ожешко. И без того небогатая семья не могла тянуть сразу двоих детей – они отказались принять Магдалину.
Все эти годы до них долетали сведения, что бедняжка меняет опекунов так быстро, что даже немногочисленные открытки, которые они ей посылали, едва ли доходят до неё.
Урсула научилась жить, игнорируя чувство вины за то, что ничего не делает для родной племянницы.
Ей было 25, когда умер отец и 27, когда вслед за ним умерла мать. В 31 мир и вовсе сошёл с ума – существа объявили о том, что всегда существовали, и это меняло всю картину мира Урсулы. Она не верила в сказки, привыкла быть прагматичной и твёрдой, но то, что происходило, невозможно было списать на вымысел. Легенды существовали и ими мог быть любой.
Как бы не пугали Урсулу эти перемены, после смерти родителей её мало что держало в Глазго. Родной город опустел, она похоронила всех своих близких. Накануне своего 35-го дня рождения ей приснилась Натали – в белом платье, красивая и живая.
На следующее утро Урсула начала готовить себя к переезду к Эдинбург.
Смена места жительства, обустройство в новом городе – всё это заняло немало времени. Но теперь она наконец-то встала на ноги и хочет найти племянницу, о которой знает лишь имя. Ведь семья – это главное, не так ли?

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Всё описанное лишь примерный набросок, который вы можете менять под себя. Будет здорово, если Урсула окажется существом и ей снова придётся пройти через процесс смены мировоззрения. Её однозначно ждёт кризис, если она узнает, что её единственная племянница – не только городская сумасшедшая, но тоже существо. Я бы очень хотела поиграть в семью и в неоднозначное положение «кто кому нужнее», потому что с одной стороны, Магда никогда не была нужна никому из своих опекунов по отцовской линии, а с другой, Урсула может ощущать груз вины за то, что не нашла племянницу раньше и позволила ей всё это пережить.

пример поста

Последние дни больше напоминали Магде бэдтрип. Она была рассеяна, морально выпотрошена и, как это бывает с впечатлительными личностями, ушла в себя настолько глубоко, что это состояние больше походило на эмоциональную кому. Она словно лежала на дне огромного водоёма, по самое горло закопавшись в обманчиво мягкий, но крепко держащий её тело ил, и смотрела наверх сквозь толщу воды. С этого ракурса всё казалось блеклым, медленным и далёким, она сама себя ощущала такой же. Маленькой, серой и далёкой от всего происходящего вокруг.
Это состояние отчасти вызывало в ней чувство дежавю. Она смутно помнила, что так всегда на неё действовали лекарства и также она ощущала себя, когда её запирали в палате лечебницы. Вяло, безразлично, пусто. Видения просто не долетали до неё сквозь эту толщу воды, под которой она сама позволила себя похоронить. Ничего до неё не долетало.
Полнейшая тишина.
Тело словно отдельно от разума понимало, что нужно куда-то идти, что-то делать. Что у неё есть обязанности, какие-то важные дела, поручения… Есть что-то, из-за чего она утром скатывалась с постели, одевалась и шла по улицам Эдинбурга, постоянно врезаясь в прохожих.
Какое-то время ей везло, а потом на её пути выросла дорога.
Нет, так будет неправильно. Дорога была там всё время, это скорее Магда выросла перед ней, медленно моргая и пытаясь понять, нужно ли ей на другую сторону.
Должна ли она сделать шаг, а потом ещё один и ещё, пока все пройденные улицы не окажутся отрезанными дорогой за её спиной.
Тело решило всё раньше, чем разум успел дать ответ. Три шага по шуршащему под подошвами асфальту, шум скрипящих тормозов, долетающий до неё словно издалека, а потом картинка переворачивается – вместе с Магдой.
Локти и спину обжигает болью, мир вокруг словно начинает ускоряться. Магду даже не выталкивают из сковавшего её ила – её выдёргивают оттуда за шкирку, как беспомощного котёнка, вытягивают на поверхность, под обжигающее кожу солнце и заставляют мучительно больно дышать лёгкими, кашлять цветущей водой и ощущать тяжесть собственного тела.
Магдалина вздрагивает всем телом и смотрит на парня, который, кажется, падает откуда-то сверху, задаёт вопросы, смотрит на неё испуганно и растеряно.
Всё тело прошивает озарениями, словно иголками. У Магды болят локти, асфальт больно колет бёдра в тех местах, где юбка задралась во время падения, правая лодыжка ноет, словно она неудачно вывихнула её.
Крайст бьёт крупная дрожь от запоздалого испуга. Она смотрит на парня и на машину, затормозившую в паре дюймов от её ног, тяжело дышит и сглатывает ком в горле.
А потом её прорывает. Картинки в её голове обретают форму слов, и она говорит, говорит, и никак не может заткнуться.
- Завтра поесть захочешь – кусок в горло не полезет, будешь до слёз давиться, едва до глупой смерти не доберёшься, но нет, не умрёшь. Завтра рано. Послезавтра найдёшь кошелёк и за это битый будешь, голову главное береги, остальное заживёт, моргнуть не успеешь. Деньги припрячь, потом дни пустые будут, в молоко уйдут, места себе не найдёшь, а как будешь искать – ещё хуже сделаешь себе.
Магда смотрит словно сквозь парня, слова льются словно рекой, а она не может этот поток остановить. Встаёт на ноги и отряхивается, оглядывается по сторонам и, прихрамывая, идёт туда, куда как ей казалось ей нужно было прийти до того, как мир перевернулся.
На асфальте остаётся валяться спичечный коробок, который завалялся в кармане платья с последней смены в баре.
На тёмно-красном фоне подпись «Бешеные псы» и адрес.
Пропажу Магда уже никогда не обнаружит, ныряя под свод костёла, к которому шла через весь город.