Noma Han

► Имя Фамилия: Хэй ► Возраст: выглядит на 25-27 лет (150+) ►Трудоустройство: татуировщик/фотограф/повар/наемник - не принципиально [Nation of Legends]

► Вид: существо ► Легенда: японская мифология, бакэнэко ► Способности Способности бакэнэко различаются от легенды к легенде. Иногда бакэнэко питается только ядом, особенно змеями. Иногда может поднять мертвеца, перепрыгнув через него. Убив кого-то, бакэнэко может принять его облик, чтобы терроризировать его близких или просто жить человеческой жизнью. Другие возможные способности включают полёт и проникновение в сны. Создают шаровые молнии, нередко устраивают пожары в домах.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲Хороший, плохой — просто слова, придуманные людьми.
Эти понятия относятся только к людям.

из анкеты

Однажды, зимой 1887 года, в Нагасаки прибыло судно, на котором привезли дорогие ткани и камни из Чосона (Корея до 1897 года). Среди торговцев был молодой парень, наглый и уверенный, веселого нрава с хваткой настоящего торговца. Сузу наблюдала за ним украдкой, впервые за долгие годы своей демонической жизни избегая близкого контакта с человеком. Хэй, как он сам себя назвал, был веселым и смешным, не сильно видящим дальше своего носа.
И его Момо тоже захотелось сделать своим. Не за доброту, что к ней проявили (он, казалось, вообще не замечал ее существования), не за зло (которого не было и в помине), а просто потому, что Хэй был Хэем.
Мизуки слишком давно не использовала свои силы для того, чтобы заманить человека. Путников, пропавших в лесах Японии по ее вине было не мало. Но то были шалости. Здесь же было желание. Сильное и возмутительное, которого она не испытывала уже долгие годы.
Стоял холодный зимний вечер. Хэй, слегка навеселе возвращался в сторону дома, где пережидали непогоду чосонские торговцы. С неба сыпался такой редкий для этих краев снег. Навстречу Хэю шла женщина. О Мизуки всегда можно было слагать восхищенные легенды, не зря в свое время ей посвящали скромные, но пылкие письма в Ёсиваре. От Мизуки в Сузу остались только умения и навыки. Девчонка Сузу не была высокой и красивой, она была простой, ничем не отличавшейся от любой городской девчонки. Но в ней теперь жила не просто мудрая и опытная гейша, но и кошка, которой подвластно было практически все. В этот вечер Хэй впервые обратил на Сузу, девчонку из чайного дома, свое внимание. Она была прекрасна. Ее длинные темные волосы, тяжелым покрывалом лежали на плечах, ее дорогое яркое кимоно, волочилось по замершей дороге, в ее нечеловечески синих глазах словно горело синее холодное пламя. Она прошла мимо Хэя, румяного и молчаливого, лишь слегка задев того плечом.
Тех, кого бакэнэко заманивает в лес, участь ждет не из самых сладких. Хэй стал первым, для кого встреча с Мизуки не стала последним событием в жизни. Точнее, последним в жизни человека - стала. Чем дальше уходили они от города и чем ближе подходили к старому святилищу, тем увереннее становилась поступь Сузу, за которой он следовал затаив дыхание. То, что она показала Хэю, стало самым неожиданным, возможно прекрасным и ужасным в жизни молодого торговца. Синеглазая девушка на ладони держала синюю шаровую молнию. Ее черные волосы медленно меняли оттенок на персиковый, зрачки сузились до кошачьих, а из-за спины показались хвосты. Хэй завороженный и обреченный, не исчез с лица земли. С ним происходило в точности то, что происходило с женщиной. А спустя какое-то время на досках святилища сидела Момо, нежный цветок персика с ледяным взглядом. И черный кот с раздвоенным хвостом на конце которого трещал шарик молнии.
Хиросима стала последним пристанищем Сузу в Японии. Сюда с Хэем они попали в 1893 году. Назвавшиеся братом и сестрой, полукровки, лишенные родителей, но вполне предприимчивые для того, чтобы перенять дело у своего очень дальнего старого родственника, загадочно и скоропостижно умершего почти сразу, после прихода новоиспеченных племянников.
Пригородный чайный домик, радовавший путников и гостей Хиросимы горячими пельменями и наивкуснейшим рисовым вином стал новым домом для этих двоих.
А потом случилось то, чего не поймет и демон. Страшный жар, грохот, смерть и горе.
Тогда она потеряла своего Хэя. И как бы не пыталась, найти его не смогла.

❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖❖
Ты один из тех, кто сияет, словно солнце. Таким я тебя запомнила, таким я тебя желала. Мы провели с тобой вместе пятьдесят восемь лет. По человеческим меркам - много. По нашим - ничтожно мало. Ты был моим Хэем, братом, любовником, черным котом - задиристым и вредным, который смело обнажал свои скрытые жестокие стороны. В отличие от меня ты не искал тех, кого защитить, ты не привязывался, не благодарил. Ты находил тех, кто тебе не нравился, ты пугал их, губил. Черного бакэнэко, появлявшегося в окрестностях от Нагасаки до Хиросимы, боялись, ты стал тем самым демоном при упоминании которого селяне обсыпали все вокруг солью.
Яркий и улыбчивый днём.
Пугающий и жестокий ночью.
И всегда такой прекрасный.
Мой Хэй.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Персонаж довольно свободный. Чем Хэй занимался все те годы, что мы не виделись - а это семьдесят с хвостиком лет - решать вам. За исключением того, что состоит Хэй в “Nation of Legends”, где с его мировоззрением и характером самое место. Он не порядочный дурачка с соседней улицы. Он постоянно что-то замышляет, он недолюбливает, но терпит людей. Хэй превосходный актер, который может улыбаться кому-то утром, после того как этот кто-то оттоптал ему ногу, а ночью просто сжечь его дом. Многое подлежит обсуждению, шлифовка персонажа, какие-то исправления, концепт дан поверхностный, развернуть его, думаю, получится очень  хорошо.
С вас требуется только любовь к Хэю такая, какую питаю к нему я и ответственный подход к делу.

пример поста

ВВ Умный кот наблюдает издалека. С такого расстояния, на котором до него не долетит никакой посторонний сквознячок, с такого, когда можно в любой момент развернуться и спокойной уйти. Именно так обычно себя и вела Сидни. Обычно. Но не в этот раз. По стечению обстоятельств, сегодняшний ее путь пролегал прямо через вот эту толпу. Мгновение, и Сидни, с заткнутыми наушниками ушами и носом, уткнутым в экран смартфона, с легкостью подхватывают под руки. Еще мгновение и на ее тонких запястьях щелкают металлические браслеты.
- Э? - только и смогла выдохнуть Янг, когда из уха больно и очень нетактично выдернули наушник. - Эй, офицер, вы ничего… - тычки, толчки, и хруст пакета, который не сказать, что очень бережно, до этого держала в руках девушка. В пакете была приятная мелочевка, которую Сидни только что забрала из почтового отделения. Все-таки, мир приобрел свои удобства… но и свихнулся тоже порядком.
Без каких-либо объяснений не шибко сопротивляющуюся кошку доставили в участок, усадили на стул.
В пакете из почтового отделения зияла нехилая такая дырища, но быстрый осмотр подтвердил, что ничего не выпало. Мелкие желтые конвертики словно слиплись со страху и плотно облепили внутренности своей авоськи-крепости. И славно. И хорошо.
- Личные вещи. - она запросто отдала офицеру, очень нервному какому-то офицеру свой пакетик, при этом словно сдаваясь подняла перед собой ладошки.
- Что случилось то? Теракт какой? Визит королевы? Срыв парада? У меня есть гражданские права и прочее бла-бла бла… - офицер багровел и бледнел одновременно, что-то плевал о существах и тварях. Вел себя так себе. Да и вообще все было так себе. И не так прикольно, как показывают в фильмах. Нет тебе орущего из камеры наркомана, нет и размалеванных девиц очень легкого поведения. Но судя по тому, что успела понять и увидеть Янг, людей здесь тоже не было. Вот тебе и справедливость.
- А это надолго? - спохватилась Янг, с трудом отрывая взгляд от развернувшейся по соседству потасовкой, когда ее потянули под локоть, заставляя подняться с места. - У меня магазин остался на сопливого пацана, я не могу тут торчать до поси… Да да, я поняла, не надо так нервничать, последние волосы выпадут. - офицер, едва не лопающийся, неосознанно для самого себя провел пухлой ладонью по своей лысине.
Участь магазинчика заботила Сидни больше, чем ее собственная участь. Ведь если что-то сейчас начнут творить, а ее там не будет, бедный студент-недоучка, который заикается через слово, схватит какой-нибудь инфаркт прямо под гроздью монет на счастье.

Сидни, браслеты с которой так и не потрудились снять, провели в более укромное и ощутимо более тихое место. В камеру. То есть не в ту клетку, где подержат-подержат и отпустят, а туда, куда именно сажают на неопределенный короткий срок.
- А право на звонок? - молодой офицер растерялся. А Сидни растянула губы в своей самой мягкой и притягательной улыбке. - И не могли бы вы, офицер? - продолжая напирать флюидами, она выставила перед собой руки, ладошками вверх. - Уж больно неуютные браслетики.
- Это произвол! Я буду жаловаться в вышестоящие инстанции! - вот же, демоны, а ведь парнишка был уже близок к тому, чтобы снять браслеты, а может и позвать на какое-нибудь свидание - вон как глазки блестели. Так нет, надо было кому-то начать орать. Сидни слишком откровенно сникла личиком, фыркнула и опустила руки. Молоденький офицер отвлекся на шум и потянул ее снова - вперед.
А впереди у камеры стоял толстый офицер (опять проблемы с лишним весом, или это тяжкий крест профессии?), за решеткой орал парень, рядом с ним валялась какая-то кучка тряпок и все это происходило в зловещем полумраке.
Зазвенели ключи, запястья Сидни освободились. Вовремя, ничего не скажешь, вот и толстый офицер направился от решетки в ней, к Янг, от него за версту несет чесночной салями. Что за отвратительный запах.
- Добрый вечер, аль день. - вяло поприветствовала Сидни офицера, неприязненно морща нос. Ее взгляд скользнул за спину дежурного в камеру. Парень, что орал и тряс решетку тоже как-то соскучился лицом. - Про хламидию мне особенно понравилось, прям точнее не выразиться. - ее эмоциональный спектр сузился до нервного переживания за свой магазин и посылочки, что, как “личные вещи” остались у полулысого старшего офицера, который багровел где-то в “приёмнике”. - У вас что, какие-то проблемы с электричеством? Ничерта не видно - вздохнула Янг, театрально закатывая глаза. У нее-то проблем с темнотой нет, а вот у бравых стражей порядка явно такие имеются.
Поразительно, но кучу одежды присутствующие игнорировали. Сидни с интересом просканировала парня за решеткой своим кошачьим взглядом, построили друг другу странные рожи, предполагающие под собой диалог, только смысла Янг так и не поняла.
- Я отказываюсь садиться с ним в одну камеру. Полумрак, толпа мужиков, и вообще докажите, что вы не липовые фараоны. - ладно, допустим, она предположительно поняла, по бешеному взгляду заключенного, что должна перетянуть на себя внимание. Да как два пальца. - А еще, с радостью подключусь к жалобе этого юноши в вышестоящие инстанции. Вы зря недооцениваете связи непростых смертных. Да вы знаете, кто покупает в моей лавке чай от геморроя? - Сидни мягко водила по воздуху руками, не давая вставить никому и слова, стреляла глазками в молодого офицера, в котором нашла глупого и потенциального союзника, отмахивалась от дыхания дежурного. - Ах, я вас прошу, не дышите так активно в мою сторону. Именно от того, что вы питаетесь всякой дрянью - у вас проблемы с сердцем.

В то время, как преступники быстро и решительно взяли в заложники значительную часть посетителей научного центра, бравый Храмовник отвешивал люлей, а девушки старались выжить в суматохе, Ирвин МакДугалл, детектив-сержант Эдинбургского SCD, был крайне занят в женском туалете.

Я искренне скучала по временам, когда вселяла в народ праведный трепет. И в какой-то момент я совсем забыла про здравый смысл. Забыла о том, что передо мной стоит мой потенциальный убийца, а мой единственный шанс спастись остался позади его широкой спины. Я ведь не умею вырывать сердца голыми руками. Я могу лишь скрыться за дверью, которую открыла за зеркальной гладью, и больше никогда сюда не возвращаться.

Какими бы ни были современные реалии, многие устои сохранились лишь в виде праздных названий и формальностей. Браун вот валялся в позе звезды в шикарном приталенном костюме, который знатно потрепало когтями и лесной почвой – тот еще рыцарь.

Настойчивость и упорство – качества настоящего лидера. Их Паркер переняла у зазнобы своего сердца, хотя и старательно пыталась не думать о том, что чем больше они проводят времени с Виктором, варятся в котле одних и тех же событий, тем больше они становятся «той самой парочкой», которых уже не воспринимают как отдельно взятые лица, а исключительно как сиамских близнецов.

Кто знает, что может учудить пьяный Ледяной Джек? Даже он сам не был уверен в своей адекватности. Может, он просто наморозит ведерко льда для очередной бутылки, а может превратить город в свои ледяные чертоги. Слишком опасно и не предсказуемо поведение пьяного существа.

Память Мелюзины помогать упорно отказывалась, злорадно подсовывая воспоминания, совсем не относящиеся к делу: пережаренную курицу на свадебном пиру, густо-алые отсветы гранатов на пояске чуть ниже края кубка…

За миг до того как он потерял сознание, он почувствовал как валится на пол, сильно ударившись головой. Боль смешалась с огнем, что уже захватил его, сжигал изнутри, выжигал лишнее, освобождая место для чего-то нового. Если это конец... ну что ж - могло быть и хуже.

Она поджала губы не зная, как будет правильно – благое сейчас может выйти сущим злодеянием завтра, а обида обернуться спасением. Равновесие могло в любой момент сместиться, а «хорошо» и «плохо» хотя и оставались какими-то абсолютами, но были зачастую слишком локальны.

Здесь не было места ни для личных приязней, ни для собственного выбора. Иные, недоступные для осознания силы напополам с внутренним огнем человека, его собственным стремлением сделают выбор сами, и уже после можно впустить избранных не только к тайнам Ордена, но и в круг тех, кого можно назвать братьями.

Стянув лицо в куриную попку, беззвучно похныкав, Янг сладко потянулась, выгибаясь в невообразимую дугу. Стук, звонок. Причем звонок такой стеснительный, короткий и кроткий, будто бы звонивший этим звонком боялся потревожить обитателей дома. Зачем тогда звонить то?

Похоже, господин Шоу опаздывал. Стоя у дверей в ожидании политика, Робин успел пролистать ленту Инстаграмма и Фейсбука, выложить сэлфи на фоне скелета археоцета и вступить в жаркий спор о правильности произношения средневалийского под записью с видео какой-то начинающей фольклорной группы.

И если с молодым пареньком напротив Ивонн чувствовала себя более-менее спокойно, то при виде вошедшего незнакомца, у нее сердце упало в пятки и она непроизвольно задержала дыхание, совсем забыв о том, что дышать, вообще-то, жизненно необходимо.

Зверь уже начал было разговаривать сам с собой, перечисляя то, чем он мог бы занять себя, когда в дверь постучали.
- Нет никого. Валите к чертовой матери.

От испанского звенело в ушах, Зоя понимала язык на уровне "да, нет, спасибо", ей и английский неродной был, а тут... Испанский, до черноты загорелые мексы, палящее солнце, от которого не спасали даже кондиционеры, и грязь, грязь, грязь. Так себе обстановочка. На двоечку с натягом.

Ему нравилось быть старшим братом, быть ответственным за кого-то еще. Иногда он перегибал палку, когда дело касалось его сестры. В школе, когда кто-то из его банды возмутился, что с ними таскается «какая-то девчонка», Флетчер познакомил нос того бедолаги со стеной.

- Что? - Взъерошенная Чейс выныривает из бумажного моря и таращится на Магду словно первый раз её видит. - А что, детское кафе в паре кварталов их не устраивает? - Судя по взгляду малютка и Шлюху пытается пригвоздить к позорному столбу. - Ладно, сделаю. - Чейс с явным облегчением выходит на берег, бумажные волны тоскливо облизывают ей пятки, пара замыленных листов А4 на прощание падает на пол.

Дверь тихо скрипнула, и Лаки подумал, что, похоже, пора вешать на дверь колокольчик. Хотя бы будет слышно, что кто-то входит. И тут же вздохнул. Звон колокольчика надоест ему через два дня, и он выкинет его в помойку.

Хороший предлог «любовь», верно? Как будто бы всё оправдывает, даже строительство новой эры на чужих костях.

Однажды Ларс его поймет. Обязательно поймет, что все, что Виктор делает это для него, для них. Для Ларса, что так боится явить миру свою сущность, что в итоге она сводит его с ума. Для Доминика, который должен расправить крылья, для Леоны, что бы она наконец была в безопасности. Для мальчишки, что так неумело прячет проступившую чешую под слишком длинными рукавами, для тех, кто так долго прятался от охотников одержимых убийствами, для тех, кто устал прятаться и скрываться. Для затравленных, угнетенных, вынужденных прятаться и играть по чужим правилам.

А сколько ещё не открыто! Сколько не воплощено! Существа не изучены, «Нобеля» не получила, дерево не посадила, сына не родила… впрочем, последнее, кажется, для мужчин. Но да Бог с ним, с тем деревом! Жить хотелось – вот в чём вся суть!

Сун тихо фыркнул со смеху, разуваясь и наблюдая презабавную картину выгула бугимена за шкирку как нашкодившего кота. Сам он этикет восточных народов еще хоть как-то знал.

- Не смей дрочить о мою штанину!

- Майки, Майки, Майки, слышишь меня? - Шоу говорит тихо и быстро, как будто объясняет что-то жизненно важное, например, что сломает идиоту руку, если тот еще раз ее протянет кроме как для рукопожатия. - Мне нужен этот парень, Майки, мы договаривались с тобой, а теперь ты приходишь сюда и несешь какую-то хуйню про то, что передумал.

Рот непроизвольно наполняется слюной от аромата и вида. Еще рано. Да, можно поддаться инстинктам и желанию, вцепиться зубами в плоть прямо сейчас, мощными рывками выдирать лакомые куски, упираясь руками в тушу для удобства, жадно пережевывать, наслаждаясь вкусом, и так раз за разом, пока не придет чувство сытости, а после довольно откинуться рядом на спину, лениво выковыривая застрявшее меж зубов. Но не зверь же она, а весьма приличная (ха-ха!) сирена, и на сегодня запланирован ужин в интеллигентной обстановке, где мясо подано на красивой тарелочке, прошло термическую обработку, руки вооружены не когтями, а вилкой и ножом, и пьешь ты не кровь, а красное чилийское.

Это чувство было привычным. Каждый раз, когда я оказывался без лишней копейки в кармане в незнакомом городе, начисто лишенный в нем связей, то чувствовал беспокойство в какой-то обыденной человеческой манере. Но я знаю, что не человек.
Мне всегда было интересно, как именно чувствуют люди. Точно так же?

- Что тут рассказывать, у нас в стране теперь, считай, одна история на всех. Как домой вернулся, узнал, что родители погибли – отец на фронте, а мать с горя. Брату под Харьковом ногу оторвало. Сестра вернулась – чисто мужик в юбке. Смолит почище меня, матом ругается так, что хоть записывай за ней. А была, знаешь, какая хорошая? – Волков криво улыбнулся и вздохнул. – Платьица, косища с мою руку, Есенина наизусть декламировала. Стесало с нее все стихи, все вот это девичье. Глядит на меня, а от всего лица одни глаза остались, и те…

Выходила, прости Господи, хуйня какая-то.

По стенке разлетелись мозги, а Синклэр достал платок и быстро стёр следы с лица, вдохнул и повернулся к Агнес, протягивая ей второй пистолет.

Но у почти всякого существа есть встроенная по умолчания черта способствующая выживанию — приспосабливаемость. Можно сколько угодно ненавидеть саму себя, угрызаться виной, но к этому привыкаешь. День за днем привыкаешь к этой тяжкой ноше и иногда даже не обращаешь на нее внимания. Не забываешь, нет, просто понимаешь, что страдать все время, все двадцать четыре часа в сутки, нет смысла. Этим вину не искупить и никому не помочь.

Мне почти три тысячи лет, но я хочу татуировочку с именем возлюбленного где-то на уровне сердца

Казалось иногда, когда воспоминания накатывали с новой силой и яркостью, что время просто застыло, и все стрелки часов замерли на одном месте, даже секундная. Мироздание словно предлагало вновь и вновь переживать самые тяжёлые моменты из не самой длинной жизни.

– Она боится тебя, черт подери. Собственного брата. Боится, что ты отречешься от нее или всадишь пулю в лоб, как только узнаешь.

Ему всегда нравилось это выражение глаза, когда как в сказке "и молвил зверь человеческим голосом". Тут, кстати, животные в сказках говорят? Он вот не слышал не одной. А чуть южнее - да, там вполне себе говорящий кугуар обитает.

В силу своего дрянного характера, Мора могла насолить многим, потому что она сначала говорит или делает, и только потом думает. Дурная привычка, как курение.

Это «наше» внушает уверенность в завтрашнем дне. Виктор говорит так, словно остановился в полушаге от утопии, а старший ему верит беспрекословно, чувствуя сердцем, что тому под силу сделать всё, чего бы он не захотел. Он выгрызет для них всех счастье, которого они все заслуживают, если переговоры и мирная тактика не помогут.

Где-то в оставленном капкане умирает маленький кролик.

- А знаешь, Андрюша, что самое главное? Что мне абсолютно плевать, когда они там подохнут. Я знаю точный отведенный срок, но это все – не мое дело, не мне решать, кому жить, а кому умирать.

Можно долго обманывать людей, но себя не обманешь, от себя не убежишь и не спрячешься – хоть в Эдинбурге, хоть в Антарктиде, хоть на другой планете, практически с равной вероятностью.

А  что у вас случилось хорошего или плохого? Давайте посчитаем счастливчиков и неудачников, держу пари, вторых будет больше, ведь каждый из нас так обожает возможность всласть поныть…
Одним словом, радиостанция работала в «штатном режиме». Никаких сюрпризов. До обеда оставалось полчаса.

Момент, когда его женщина еще не появилась в дверях, а Волк уже почуял ее, как умеют чуять только те, кто любит. Не слухом, не нюхом, всем хребтом, остановившимся на двери взглядом, до того, как ухмыльнется кривовато и спошлит что-нибудь, приветствуя ее появление. Медведь и спит и не спит на своем топчане, смотрит из под ресниц, молча, всегда молча.

Раньше депрессия казалась Тому чем-то вроде статуса в инстаграм или фейсбук, ну, из тех, что вписывают тупые подростки, дабы привлечь к себе внимание. Ах, я такой необычный, я схожу с ума, у меня есть справка! Смотрите, смотрите все! Тьфу… Он вгрызся в добытое яблоко и облокотился о стену рядом с дверью.

Любовь, она страшнее смерти. Горше смерти. Сильнее и беспомощнее смерти.  Но в клятвах ни та, ни другая не нуждается. В клятвах нуждается хромая вера.

Век высоких технологий, наверное, тем и хорош, и плох одновременно – каждый оставляет во всемирной паутине следы, зажигает маленькие маячки, на свет которых можно ориентироваться, находясь даже за сотни и тысячи миль от искомого объекта; но и убежать становится совершенно невозможно, когда ты как на ладони у множества тех, кто, так или иначе, связан с этими следами.

Оно и не удивительно – если какие-то высшие силы существуют, то на их месте Леона тоже бы оставила этого мудака и дальше портить кровь обитателям этого мира, нежели поднебесной.

Она никогда не была хорошим способом опередить события и помочь людям, и привлекала лишь внимание полиции, но время от времени эмоции затмевали здравый смысл, который вкупе с опытом подсказывал Джеффри, что мешать фатуму не его задача, и все эти несчастные всё равно встретятся со своим кирпичом, который отправит их в лучшем случае на больничную койку, а в худшем к их богам.

- Да заткнитесь вы, а, – провыл Энди, закрыв лицо ладонями и попытавшись слиться воедино с ковром на полу. – А ты, юный зоофил, отпусти животное, оно так орет, я не могу думать.

В мыслях мелькнуло, как пытался более или менее адекватно перевести этому парню суть фразы, которую орали мужики: "Nikolai, Nikolai, Nikolai, ne mogu pozabit' tvoi lalilalai". "What does it mean "lalilalai?"

Только посмотрите на них: взрослые и уважаемые люди, некоторые даже слишком взрослые, некоторые слишком уважаемые, и где они оказались? Про таких рассказывают душещипательные истории в духе "Он родился, жил, добился признания, а потом сходил в бар возле дома, И ГДЕ ОН СЕЙЧАС?" к которым единственным закономерным, логичным и исчерпывающим ответом является короткое "В пизде".

Часто ли вас бьют? А по голове? Нет, это не намек на тупость и прочее, а вполне реальный вопрос. Спроси кто подобное у Ледяного Джека, и он с усмешкой сказал бы, что подобного смельчака нужно еще найти. Но как оказалось такие уникумы существуют, только вот удары предпочитают наносить со спины.

Перегрыз бы кому-нибудь сейчас руку для наглядности, и не сунулись бы больше, еще бы и по улицам ходили, оглядываясь через каждый шаг. Впрочем, последний пункт он вполне может им организовать, как только они отсюда вылетят. Красивой такой ласточкой от пинка под пятую точку.

Тишина в её ушах звенела тревожно и вызывала смутное чувство дежавю. Словно она уже слышала, как затихают чужие жизни, как место перестаёт их помнить, как они становятся лишь телами на грязном полу какого-то притона.

Библия учила, что каждый несёт свой крест, и по-хорошему то, что выпало на её участь – это часть того, что Бог на неё возложил, а она расклеилась, словно не может этого вынести.
И не такое люди переживают, в конце концов.

Милой девушкой, из чьей квартиры доносятся аппетитные запахи, была сирена. Да, та которая мужиков на кораблях пением своим заманивала и с удовольствием немногим позже разделывала. Вот только остальные соседи об этом не знают. Стоит этим "добропорядочным" людишкам узнать кто у них за стенкой, как все эти новые инстанции сбегутся толпой на их этаж и будут наперебой выяснять кто это, что это, с чем это едят и как это убить.

Великий доктор всея психиатрии Джек Дэниэлс открыл мне, что после изгнания из жизни моей семьи моим же мужем, я сублимирую семейные отношения в кругу своего общения?

Да, Роби не нужны были проблемы, но сейчас рядом с ним не было никого, кто мог бы дать хорошую затрещину за один только лукавый взгляд, а фейри не мог держать все в себе, особенно когда его распирали чувства, хотелось делиться, и поэтому история повторялась раз за разом

День за днем наблюдая за человеческими трагедиями, фомор все сильнее убеждался, что там, внутри, все еще сильнее изломано и искорежено.

До этого комната, в которой я жила, была мне также безразлична, как номер в отеле. Номер хороший, кровать удобная, ванная чистая, но это все равно, что остановка для пересадки на другой автобус или сухой островок, посреди большой лужи, от которого можно оттолкнуться, чтобы полностью ее перепрыгнуть. Она пустая, потому что она ничья. Была такой до того, как ты приехал и останется такой после.

Кто-то, от кого пахло пряными духами и отчаянным страхом навсегда остаться в постыдном одиночестве – дамам высокого света отчего-то свойственна эта иррациональная фобия нелюбимости. Она, эта фобия, слишком часто становится движущей силой их самых неудачных проступков, эпатажных решений и неуместных слов, иллюстрирующих полное отсутствие интеллекта при фактическом его наличии.

Клятвы он тоже не любил. Смысл бить себя в грудь и призывать в свидетели всякую инфернальную, несуществующую муть? Нет, где-то, наверное, есть и тот «со странностями» способный засвидетельствовать и спросить с каждого, кто обещнулся и не сделал. Вот только клятва – это то, что направлено вовне, а все что вовне не особо и важно.

Студентка, что само по себе удивительно - молодёжь предпочитала кафе, пусть даже китайские, с дешёвой едой на вынос, шумные, дымные, со  стенами, пропахшими прогорклым жиром для жарки, но всё равно удобные для них, полные жизни и движения, с тем самым пресловутым Wi-Fi, дающими им шанс погрузиться в виртуальный мир в то время, как их тело кое-как кое-чем питается.

Он говорит, что любопытство – губительно для меня, но хрена с два оно убьет меня именно сегодня.

Традиции - такая вещь, что присуща не только людям. Например, давненько покинувшие родные просторы Необъятной представители славянских легенд каждый год... нет, не ходют 31 декабря в баню

Странные создания, со странными понятиями жизни. Если посмотреть на людей со стороны – они явно представляют из себя какой-то странный эксперимент матушки природы.

Тейн плохо помнил их редкие встречи в больнице. Тогда ему не было ни до кого дела, он трепетно лелеял собственное горе, утопая в жалости к себе и самоуничижении. Какой уж там свет в конце тоннеля, если ты его банально не видишь?

Любое, даже самое привычное и ничем не примечательное место резко меняло свою окраску, подобно хамелеону, когда рука об руку с тобой шел человек, занимающий все сердце без остатка.

Важно поймать хоть одну улику, запомнить её и если повезёт, поговорить со свидетелем. Всякое можно узнать из беседы, вдруг тот самый свидетель окажется соучастником?

Как шальная Таурэтари стала изучать то, что никоим образом в нынешнее время ей не поможет. Останется осадочными знаниями на задворках памяти. На очереди из всех возможных конструкций была катапульта.

Слишком много пафоса в словах - история творится сегодня и нашими руками, но мисисс Хольм придерживалась именно такого мнения, относительно себя - точно.

Ремингтон снова обернулся на не открывавшуюся с момента ухода парней дверь: таксисты лучше всех знают, как управлять государством. Его оправдывало то, что он был таксистом особого назначения, и имел чуть более интимные отношения с государством, чем хотелось бы.

И что Кошак меня ненавидит. Пару недель после так и ждал, что он как-нибудь тихо перережет мне глотку. И кастрирует предварительно.

В бар она влетела на всех порах, опоздав всего на пятнадцать минут, и то специально – бабушка не позволила ей выйти из дома вовремя, потому что «девушке неприлично приходить на встречи вовремя, золотко, и пойди смени эту безвкусную рубашку, а не то он подумает, что ты мальчик».

Пыльные и многолюдные улицы вызывали отвращение днем и немыслимое по своей силе желание выпить ночью. Когда ты начинаешь ворчать даже в своих мыслях, то это уже старость?

Благо, хоть кухню со всем домом вместе не спалила, а то прецеденты уже имели место быть, но ситуацию обязательно спасал или Дори с огнетушителем, или сразу бригада пожарных, которые уже целый арсенал шуток про Ив и ее кулинарные таланты придумали, активно распространяя внутри своего участка.

Пиздец, другого слова не подобрать, будет и дальше происходить, даже   если ты попробуешь укрыться от него в самом центре Земли.

Я тебе устрою сладкую жизнь, птичий хрен.

Денек из серии "что ж я маленьким не сдох" - рядовой понедельник. С самого утра Родерик не расставался с банками холодного энергетика для бодрости, в которые, ополовинив, доливал найденную в недрах шкафа теплую водку для поправки здоровья.

Пару раз, конечно, приходилось и мухлевать. Когда внутренний голос настойчиво шептал, мол, да этому парню еще сорок лет жить, да он еще столько повидает, да ему еще семью заводить, а под руками уже не было ни антибиотиков, ни чистых бинтов, приходилось импровизировать. Не от доброты душевной, а потому что бороться с судьбой было не в привычках Лютера.

Молодой человек и не видел иной жизни для себя. Лет в двенадцать он был одержим местью и стремлением стать похожим на отца или старшего брата. В четырнадцать это переросло в настоящий интерес: насколько он сможет стать лучше, совершеннее. Позже пришло осознание, что, помимо всего прочего, охотникам платят неплохие деньги, по крайней мере старшим.

Кэтрин не была баснословно богата, как ее старый приятель Кощей. Старый не потому что он старый (хотя он РЕАЛЬНО старый!), а потому что они уже достаточно давно знакомы.

…дело в том, что мой отец фанатично ненавидит существ. И если бы когда-нибудь мне в голову взбрела «гениальная» идея познакомить вас, то одного близкого человека я бы, наверное, лишилась.

Спрашивать у пострадальцев что случилось смысла нет, это и так очевидно. Горе-герой шел по своим делам и повстречал на своем пути барышню в беде. Мимо пройти конечно же не смог и вот втягивает в эту беду еще одну барышню. Господи блядь, все проблемы из-за баб. Даже у баб проблемы из-за баб.

Пошли, Машка, - он потянул белую, в браслетах, руку. – Ты все равно ее по-русски не научишь. А я, может, и научу, была бы кровать, чтобы учиться. Но не сегодня, не переживай: сегодня я помолвлен.

Почему-то Том особенно остро почувствовал в такой близости от преподавателя не неприязнь, не пробирающий по позвоночнику лёгкий холодок от того, что завтра ему устроят Трафальгарскую битву у доски и даже не потребность извиниться и улизнуть, а то, что он девственник.

А умирать Марья и не собиралась. Безоружной была, да колдовства у неё никто не отнял, потому защищалась бы до последнего вздоха яростно и с тем самым ясным осознанием, зачем и почему она это делает, с которыми и умереть потом не так и жаль.

Высокая статная девица с многомиллиардным состоянием, лениво попивающая капучино, опираясь локтями о бортик.
В его глазах это не просто девушка - это богиня. С большой буквы гэ.

Их жизнь оказалась достаточно долгой, а они - достаточно безрассудными, чтобы опробовать на своей чешуе многие из человеческих радостей, зачастую небезопасных для здоровья. Не сказать, что поголовно от всех он остался в восторге и мысленно одобрил, но ведь было бы глупо укоризненно оглядывать увлечения новых поколений и цокать языком, даже не познакомившись с предметом спора - мышление стереотипами Вейшенг считал оскорблением себя.

Уже на повороте в переулок стало понятно, что время упущено. Элли глубоко и медленно вдохнул, дискотека началась очень резко.  Вот перед тобой обычная улица, а вот ты моргаешь, и даже унылая серая кладка кирпичей расцветает радужными искрами и бликами.

Мистер, Хейли, вас на вашей потертой кухне, отчитывает лохматый студент в пижаме, что дальше?

Он уже слышал как-то эту историю. И о родителях, и о младшей сестре, о войне. Кладезь для историков, но в их мире, пожалуй, историками теперь становятся такие же существа, готовые с уверенностью рассказать вам о тайнах мировых войн, о пропавших сокровищах и даже тотемах.

Сделав морду кирпичом, отправляюсь на первый этап ежедневного шоу "Как прокормить дракона?".

Молодняк зачастую не понимает, где проходит та самая граница, когда ты просто выпускаешь пар и где ты уже начинаешь упиваться жестокостью. Дети не верят в собственную смерть, и так же не осязаема для них чужая смерть. Ну, только если у ребенка не было хомяка, если хомяк был то со смертью дитё более-менее знакомо.

– Это называется «the horovod». Со мной в роте служил парень, у него бабушка была русская. Так вот, – он вскакивает на ноги, из-за чего стул шумно падает на пол, - надо взяться за руки, – хватает лапы сидевших рядом Эндрю и Доминика, а им кивает, чтоб те подхватили Уолтера. Когда дело было сделано, знаток славянской культуры продолжил: – А теперь с левой, по кругу и-и zapevai!
Они громким топотом принялись обводить комнату, напевая «po krugu, po krugu, tvou podrugu suku».

С каких пор мы, из любящих мужей, превращаемся в одиноких, закрытых от всего мира и чуждых для любви чужаков? Наверное это происходит так же быстро, как и перевоплощение из парня, с кем гуляют, в парня, за которого выходят замуж.

— Радость моя, скажи Джин, что пора подогреть клиента: пару тысяч в рот, повысить ставки, а затем идёт в отказ. Потому что?
— На чужой каравай рот не разевай.

В общем, блондин приглянулся парню по всем фронтам. И если бы зрачки юноши всегда расширялись от созерцания чего-то притягательного, как утверждают ученые, то за прошедшее время успели бы образовать черную дыру и засосать в себя чертов бар.

Кэмерон не мешал девушке социализироваться и не пытался ограничивать её контакты. А сейчас задумался о том, что знает о них довольно-таки мало, и любой другой мужчина первым делом побежал бы не к бомжам, а к лучшей подружке своей девушки. Но Синклер во многом был уникальным долбоёбом.

Ben Barnes

► Имя Фамилия: Харви Как-там-тебя-по-фамилии ► Возраст: ~600 лет ►Трудоустройство: ты можешь работать где угодно, но я буду счастлив видеть тебя в полиции

► Вид: существо ► Легенда: Даллахан, к примеру. Вы вольны выбрать другое существо ► Способности ...

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

- тот еще чертовски обаятельный гад. Если судить с виду, то Харви без проблем выиграет в номинации «Дружелюбие года». Сама отзывчивость, готовая с улыбкой разговаривать с тобой о погоде, перерезая кому-нибудь горло. Превосходный лжец, жесток, но проявляет искреннюю заботу о ближних своих. Из основных черт так же можно выделить наглость, деловую хватку и одержимость любой идеей, что придет ему в голову;
- где появился на свет, сколько прожил и чем занимался – обо всем этом по большей части отмалчивается. Однако неоспоримым остается тот факт, что в 18 веке Харви прибыл в Нью-Йорк, где по чистой случайности встретил крайне неопытное существо-людоеда по имени Ньют;
- Харви активно путешествовал и по Америке, и по Европе, а так же был участником нескольких войн: Войны за Независимость и Первой Мировой. Не был призван на войну во Вьетнаме по причине перелома обеих ног;
- придерживается идей превосходства существ над людьми. Поддерживает  "Nation of legends" и, если хотите, является ее членом.

из анкеты

(тут буквально вся жизнь Харви из уст Ньюта)

- Харви без преувеличений спас мне жизнь. Будучи таким же, как я, он быстро вошел в мое положение. И даже заставил пойти в школу и получить образование, за что ему от меня отдельный поклон. А спустя еще несколько лет мы решили покинуть город и отправится к небольшим поселениям. В это время, к слову, как раз назревала война с метрополией, которую мы все сейчас называем Войной за Независимость Американских колоний. Мы оба были молоды. Хотелось приключений, хотелось ввязывать куда угодно, быть значимыми. Примерно так мы оказались в добровольческой армии...
***
- После войны мы некоторое время слонялись по Америке. Ну, как некоторое время… ровно до гражданской войны. О да, ты не поверишь, но мы в ней не участвовали. Это было… слишком, - я не уточняю, из-за чего вижу на чужом лице легкий отблеск разочарования. – Мы практически на первом же корабле убежали в Европу, где после зажили в свое удовольствие...
***
-...Но по столицам европейских государств мы точно прокатились. Веселое было время. Ровно до начала Мировой Войны. Мы в то время как раз были во Франции. Не повезло нам, соглашусь, особенно учитывая то, что мы пошли на фронт.
***
- После этой войны мы перебрались в Британию... Там мы дождались и Вторую Мировую... В этот раз нам реально повезло. Мы уехали из Ковентри за неделю до того, как его разбомбили. Спешу сообщить, что в этот раз сподвижником переезда был именно я. И после войны инициатором переселения в Соединенные Штаты был также я.
***
- Не раздражайся, но свое время до начала нового тысячелетия я могу описать также как и до мировых войн. Только в этот раз мы путешествовали по Америке. На стареньком Форде, который чуть ли не по запчастям разваливался. И путешествовали до 2001 года. В этот год мы окончательно угробили машину, врезавшись в столб...
***
- После трагической погибели нашей крошки, на покупку которой мы горбатились несколько лет, нам ничего не оставалось, кроме как уехать в Англию. Вновь, да. И угадай, кто был инициатор этой поездки? Харви. Но не суть важно... А потом случился 2011 год. Все произошедшее знатно сбило нас с толку. Ничего лучше не придумав, мы осели в Эдинбурге, - я замолкаю. Благополучно умолчав о тысяча и одном конфликте, ибо одно дурное создание придерживается далеких от альтруистичных мыслей по отношению к людям. Неприятная тема.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Внешность можете сменить, если она вам не по нраву. Имя менять нежелательно, ибо я его частенько упоминал в анкете
Хотелось бы найти в лице Харви такого товарища, чтобы и набить морду друг другу можно было, и вместе лезть в самое пекло. Что-то вроде «Как ты меня бесишь, арарар, но тыжмойбро». Даже сейчас, когда Харви и Ньют активно грызутся из-за положения существ в мире.
Друже, просто приходи. Персонаж от моего никоим образом не зависит, развивай его, а я пообещаю со своей стороны уж точно завалить тебя игрой. Да и другие игроки форума будут тебе рады
 

пример поста

В окопе грязно и сыро. А еще, несмотря на это, довольно жарко.

Ньют снимает кепи и взъерошивает мокрые от пота волосы. Рядом с ним сидит один из солдат, охотно травя какие-то байки на своем родном французском. Находящиеся рядом сослуживцы с попеременным вниманием слушают истории, иногда разражаясь громким хохотом. Они все чуть ли не с ног до головы перемазаны грязью, быстро засыхавшей на солнце. Смотреть на солдат становится тошно. Хотя Ньют и понимает, что сам выглядит не краше. Его штаны и краги уже давно потеряли свой истинный цвет, о котором оставалось лишь догадываться.

Время уже переваливает за полдень, и подозрительное бездействие немецких войск начинает напрягать. Бейкер задумчиво сидит на корточках, иногда раскачиваясь взад-вперед. Душа их небольшой компании вдруг несильно треплет его за плечо, привлекая давно утерянное внимание к себе. Ньют смотрит на него как-то сонно.

- Расскажи что-нибудь, - предлагает француз. Существо перед ним рассеяно моргает, а остальные негромко перекидываются короткими фразами, ожидая чужих слов. Ньюту говорить отчаянно не хочется, потому он тут же начинает вещать о винтовке «Кентукки». Такие рассказы сейчас никого не вдохновляют, потому его быстро перебивают и оставляют в покое. Благо. Бейкер чуть прикрывает глаза. Рядом кто-то присаживается, и это кажется сейчас жутко навязчивым. Это Андрэ, единственный близко знакомый ему человек. К его чести, он не смеется.

- Ты точно в норме? – негромко спрашивает он, и в его голосе Бейкер улавливает легкое волнение.

- Конечно, - тут же отвечает Ньют. Андрэ странно хмурится, а самому американцу становится даже совестно. Трудно врать тому, кто с тобой бывает искренен.

- Мне тревожно, - признается вендиго, задумчиво ковыряя засохшую корочку грязи у себя на штанине. Собеседник заметно светлеет, явно польщенный откровенностью. Но в глазах его Бейкер видит отражение своего беспокойство.

- Есть такое. Но мы не можем никак повлиять на ситуацию, - пожимает плечами Андрэ. Ньют безучастно пожимаю плечами. Конечно, француз прав. Но что от этого? Он вздыхает, косится на галдящих сослуживцев и, прислонившись спиной к стене окопа, закрывает глаза.

Будят его толчок локтем в руку. Ньют просыпается мгновенно и обвиняюще косится в сторону Андрэ. Тот молча указывает куда-то в сторону немецких позиций. Выстрелов не слышно. Они выглядывают из окопа, и Бейкер замирает на месте, глядя на все с легким недоумением и любопытством. Серовато-зеленый дым (туман?) стелился по земле и медленно подползал к французским окопам. Многие его товарищи стояли куда ближе к этому странному явлению и также взирали на него со странным выражением лиц.

- В курсе, что это за хрень? – рядом в ухо дышит Андрэ, но Ньют не имеет ни малейшего понятия в том, что за чертовщина творится. Пока не замечает, что французы на передних линиях начинают кашлять и как-то странно пятиться назад. Где-то впереди раздаются выстрелы. Ветер отдаленно доносит какой-то резкий запах, что разом заполняет все легкие, заставляя согнуться в приступе сухого кашля.

«Какого хрена…» - мысленно шипит Бейкер, пока не видит, как далеко впереди люди валяться на землю замертво.

- Бежим, - отчаянно сипит он, пихая куда-то назад Андрэ. Повсюду начинается уже настоящая паника, а отовсюду то и дело доносился судорожный кашель. Плюнув на все, Ньют с трудом удерживается на ногах и неспешно бредет прочь. Глаза слезятся, а сам он хватается рукой за горло, раздираемое кашлем. Во рту ужасно горчит. А чуткий слух явственно улавливает предсмертные хрипы.

Ничего не понимая, он все бредет и бредет, надрываясь от кашля. Царапая в отчаянии горло, Бейкер судорожно пытается дышать и идти, но вместе получается настолько ужасно, что он валится на землю ничком и задыхается от проклятого кашля.

Вендиго же не умирают от газа?

Ньют кое-как ползет, каким-то краем паникующего сознания отмечая, что ветер подул в другую сторону. Ползет и ползет, пока кто-то вдруг не хватает его за шкирку и быстро оттаскивает куда-то в сторону. Бейкер хрипит, ощущая, как вновь возвращается ощущение удушья. Над ним кто-то матерится и кашляет, и он с трудом узнает голос Андрэ.

Существо с трудом открывает отчаянно слезящиеся глаза. Где-то позади него куча трупов. Где-то еще дальше он отдаленно слышит звук пальбы. Француз кое-как тащит его за собой по земле. На рукаве Бейкер замечает кровь. Это не его. Вроде как. Он не уверен до конца. Легкие все еще горели огнем и болью.

Ньют пересмотрел свой взгляд на Ад.

Paul Landers

► Имя Фамилия: любые, как фантазия долбанет. ► Возраст: от 35 лет. ►Трудоустройство: креатив-менеджер в похоронном бюро «Scotmid Funeral Service»

► Вид: человек/ любое зарегистрированное существо ► Легенда: ... ► Способности вы себя лучше меня знаете (:

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Фактически перед нами чистейший перпетуум-мобиле: энергия нашего мистера Икс, назовем его пока так, для удобства повествования, не имеет границ. Невысокого роста живчик с  целой охапкой анекдотов и забавных случаев в карманах пытается самым активным образом участвовать в размеренной работе бюро. Его нерасплесканная фантазия жаждет выхода, поэтому Икса просто таки штормит от избытка самых разных идей. Ему недостаточно сидеть в кабинете: он периодически вмешивается в деятельность всех сотрудников из благих побуждений оказать помощь, и каждый раз где-нибудь напортачит. Хорошо, что не помогает родственникам покойного нести гроб, потому что вставленное в одно место шило зудит и требует поучаствовать и в этом  массовом мероприятии. Будучи воплощением зайца-энерджайзера на земле, наш креатив-менеджер все-таки находит время и силы, чтобы достойно исправить собственные ошибки, иначе давно был бы уволен к чертовой матери. Неисправимый оптимист, не обидчив, и в целом придерживается позиции, что если с ним приключилась неприятность, значит, он ее заработал. На 2008-й год уже работал  в «Scotmid Funeral Service», которое находилось в запущенном состоянии и влачило жалкое существование. Где нарабатывал стаж до этого и учился –на усмотрение. То, что образование есть – это факт, ибо Икс в отличие от своего нынешнего начальника, то есть меня, знает, кто такой кот Шрёдингера и не чужд идеям гезамткунстверка. Итак, в 2008-м году похоронное бюро приобретает Кристиан Дэвер, возникший буквально из ниоткуда с кучей денег. Сначала подозрительно отнесшийся к новому шефу коллектив со временем привык к нему. Особенно на установление теплых взаимоотношений повлияло увеличение зарплаты, неожиданно пришедший вслед за сменой руководства поток богатых клиентов, и тот немаловажный нюанс, что уволено было не так много штатных единиц, в основном представлявших реальный балласт для заведения. Креатив-менеджер, ко всеобщему удивлению, был оставлен на месте, и с тех пор усердно пытается доказать, что достоин доверия, а, может быть, и дружбы. Его честность и ответственность, не смотря на специфическое чувство юмора и бесполезность 99 % идей, стали определяющими в процессе убеждения Дэвера в порядочности нашего Икса. С тех пор он имеет монопольное право приносить бумаги на подпись шефу, где бы он ни был – у себя дома в постели или под барной стойкой, а также: 1) торжественно вывозить его из злачных мест в случае, если Кристиан уже не вяжет лыка не только языком, но и ногами; 2) говорить с ним на любые темы, потому как в курсе всех проблем начальника – как с семьей, так и с алкоголем; 3) приходить к Крису домой и звонить в любое время года и суток. После официальной регистрации директора бюро в качестве анку в 2011 году не сильно расстроился и, в общем-то, это мало повлияло на его благодарность. В остальном добавляйте, что хотите и расписывайте, как вам больше понравится. Темное прошлое? На здоровье. Проблемы в настоящем? Да сколько хотите. Попробуем найти всему решение – безвыходных ситуаций не бывает.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Ну да, ну да, что-то вроде «Тарапунька ищет Штепселя». Хотя, на самом деле, образ сам по себе самодостаточен и способен активно поучаствовать в жизни города. Внешность менять бы не хотелось – эти двое выглядят вместе довольно гармонично, учитывая совершенно разные типажи, и игра на контрасте как характеров, так и внешности будет выглядеть довольно любопытно. Во всяком случае, с моей колокольни видится именно так. Для связи сначала гостевая, если я не на работе и трезвый, то отвечаю быстро, или запросите там же асю.

пример поста

Для июня было не жарко. Вернее даже сказать – холодно, и особенно это чувствовалась сейчас, после заката. Было холодно на улице. Было холодно дома. И от этого всего в совокупности на душе копилось поганое чувство опустошенности и тоски. Может быть, поэтому он и пил все время? Просто, чтобы согреться? «Да ладно. Хотя бы перед собой-то не оправдывайся и без того тошно». Жизнь – хитрая сука. Она даже не дает тебе толком помучиться, до последней, крайней боли ощутить остроту потери – нет, она, падла, все делает умнее: просто не дает тебе возможности полноценно страдать сутками. Тебе хочется очухиваться, вливать в себя лошадиную дозу алкоголя, так чтобы мозг отключился к бесовой матери, потеряв вообще хоть какое-то ощущение пространство и времени, а как только он вдруг опять начнет подавать признаки жизни, пытаясь вспомнить, за каким хером хозяин с таким усердием постоянно его глушит, то, получив очередную крепкую порцию градусов под сорок, снова вырубался. Оно, конечно, хорошо бы так. Но сколько ты выдержишь в таком темпе? Сутки? Пятеро? Кому как, а у него получается и того меньше. Потому что до зарезу хочется курить, а когда ты доползаешь до сигареты, то в очередной раз перед глазами встают в полный рост все проблемы. Вернее, ровно одна – его девочек здесь больше нет. Шерил не носится, как угорелая, хлопая дверьми, и ее смех не сыпется мелкими осколками разбитого хрусталя где-то там возле застекленной двери, ведущей во двор. Не слышно, как быстро, на одних пальцах, пробежит босыми ногами из ванны следом за дочерью Мишель, и полотенце хлестко не опустится на спинку стула. «Она сейчас снова должна крикнуть, что я не должен позволять малышке столько бегать по дому. И тут же обидится. У нее чуть дрогнет нижняя губа, и она сразу же разозлится. Не сильно. Но все равно заглянет сюда и смерит взглядом. Каким только она одна умеет смотреть на меня. Потом ничего не скажет, качнет головой и закроет дверь. Она просто не понимает, как я люблю слышать эти звуки – живые звуки их присутствия рядом: когда закрываешь глаза, и просто по одному шагу или хлопку, или звону, или лязгу знаешь, что вот сейчас звякнула крышка от кастрюли в руках жены или дочка уронила свои фломастеры. Эту музыку можно слушать вечность. Просто лежать и слушать. Бесконечно. И чувствовать, что предела этому счастью нет». Пустота мучает хуже любого скандала. Когда бушует пожар, надежда еще есть. Когда осталось одно пепелище, то рассчитывать больше не на что. «Пепел к пеплу. Прах к праху. И хуже всего, что со временем тебе приходится смиряться с некоторым положением вещей. Ты ненавидишь жизнь? Отлично, она от тебя тоже не в восторге. И что? Давай, умник, порази меня блестящими идеями. Пойти повеситься? Гениально. А ничего так, что твои обязанности по отношению к семье никто не отменял? Им нужно на что-то жить, и, будем исключительно честными – твои алименты их сильно выручают. Paourkaezh tru*». Но самое отвратное во всей этой ситуации было то, что, наконец, мозг запротестовал против беспробудного насилия, и принялся постоянно переключаться на посторонние предметы. Душа хотела страдать – запойно и безнадежно, и все же так не получалось. Нет, разумеется, Крис продолжал уходить в запои, которые, однако, стали не такими затяжными, как раньше. Пришлось заняться еще и своими обязанностями. В конце концов, помимо семьи были еще люди, которым он должен: его клиенты, его подчиненные, в конце концов. Хочешь –не хочешь, приходится брать в руки телефон и внятно отвечать на звонки. А потом еще и выбираться на улицу. Шаг за шагом приходилось возвращаться к опостылевшей обыденности.  Как легко жить, когда нечего терять, и как же, твою мать, тяжело, если теряешь нежданно-негаданно свалившееся сокровище! Анку достал уже третью сигарету подряд и остановился, щелкнув зажигалкой. С другой стороны, может, так оно и к лучшему? У него до сих пор тлела вяленькая надежда на то, что Мишель одумается, переосмыслит случившееся, и они вместе найдут компромисс в сложившейся ситуации. А пока Крис просто шел смотреть футбол в один из спортивных баров. Просто, чтобы не оставаться снова в одиночестве и не надраться в хлам. Последние дни он всерьез начал верить в собственные иллюзии, что еще не все потеряно, и она позвонит ему. Идея до такой степени одолела его, что Дэвер даже заставил себя привести дом в порядок, вычистив оттуда следы длительной попойки. И пошли дни и недели в ожидании этого гипотетического звонка, в реальность которого он вдруг уверовал более, нежели мулла в Аллаха. Белесый сигаретный дым уходил в небо. Крис стоял и курил, снова прокручивая в голове место расположения нужной ему забегаловки. За столько лет жизни в Эдинбурге преодолеть географическую дезориентацию так и не удалось. Он постоянно путал названия заведений, домов и улиц, махнув рукой на собственную безнадежность. И тогда раздался звонок – едва различимое утробное ворчание из кармана куртки, но ему показалось, что над его головой насыщенно и густо грянул гигантский колокол, не различимый проходящими мимо него людьми. Сердце забилось с такой силой, что казалось, сейчас накачанная им кровь прорвет сосуды в местах пульсации. Едва не выронив сигарету, Крис подрагивавшими пальцами, вдруг переставшими его слушаться, кое-как вытащил телефон, будучи уверенным на сто процентов, что звонит Мишель. Но это была не она. Вот так просто: уже возведенный было до небес карточный домик разлетелся от одного незначительного щелчка. Вот так просто.
- Шеф, я придумал, кое-что, - раздался жизнерадостный голос креатив-менеджера. – Это просто бомба! Смотрите, мы переименуем наше длинное и унылое «Scotmid Funeral Service» в краткое и емкое – «Stork» (Аист). Я даже придумал слоган! «Мы вас принесли, мы и унесем!» Правда, здорово?
- Да ты у меня просто фантастический долбоеб, - не сразу, но все же нашелся, что сказать Крис. В наследство от старых хозяев ему достался и весь штат бюро, часть персонала которого вообще непонятно, зачем там присутствовала. Как, например, креатив-менеджер. Зачем организации, занимающейся захоронением, делать из личной трагедии цирк с конями, анку категорически не понимал. И все-таки рука у него так и не поднялась никого уволить. Он на личной шкуре знал, что такое остаться без работы и метаться в ее поисках, всюду получая отказ. – Слушай, давай ты уже дашь мне какую-нибудь толковую идею, которую мы сможем прибыльно использовать. С расчетом всех рисков и успехов. Без аистов. Без гробов с рюшами. Без добавления праха кремированного в салют и запуска его в небо. Все. Просто дельные предложения для повышения спроса, ладно? - Крис отключил телефон и с некоторым раздражением толкнул тот обратно в карман. Разумеется, у него нет права срываться на подчиненных: их вины в том, что Мишель не звонит – нет, но так измываться над смертью тоже нельзя. Траву он там, что ли, курит? Зацепившись за последнюю мысль, анку вспомнил о  почти потухшей сигарете, которую сжимал в пальцах другой руки, и спешно затянулся, втягивая легкими и носом остатки никотинового дыма. Нужно идти, скоро начнется матч. Дэвер сделал шаг и снова остановился, с некоторой растерянностью понимая, что звонок выбил его из колеи, и он напрочь забыл, в какую сторону ему надо было двигать. Не часто, но так у него случалось. Секунду назад ты помнил, но стоит произойти чему-нибудь непредвиденному, как  все, что память старалась удержать, исчезало из головы напрочь. «Отлично. И что теперь?» - Крис повернулся сначала в одну сторону, потом – в другую. Он стоял посреди Грассмаркета среди небольшого потока прогуливавшейся в обе стороны рынка толпы. Пока мозг лихорадочно искал выход из положения, глаз выхватил солидного поперек себя шире мужика с шарфом футбольного болельщика, чьего именно разглядеть в надвигающихся сумерках анку не удалось. Он явно направлялся к дверям под небольшой темно-зеленой вывеской, гласящей «Biddy Mulligans». Сопоставив несложные факты, можно придти к выводу, что вполне вероятно джентльмен желал найти место, где сможет от души «поболеть», не опасаясь вмешательства со стороны  равнодушной к игре семьи. Всегда есть шанс ошибиться, но других вариантов в запасе не было, и Крис, отправив окурок в мусорный бак, направился следом. В конце концов, ирландский паб – не худшее место в городе, особенно для него, с его глазведжианским прошлым. Внутри было жарко, постепенно заведение наполнялось посетителями, а из включенных плазм со всех углов комментатор делал расклад на будущий матч, прикидывая шансы. Низкие потолки, с виду грубо сколоченные деревянные столики и стулья, потертые кожаные диваны и обшарпанные стены – кажется, что ничего приятного подобнее зрелище не могло вызвать, но только не для анку. Он ощутил себя, как будто снова вернулся в прошлое, где проблемы ежедневного выживания затмевали все прочие, и черное было черным, а белое - белым. Все было просто. Нынешнее положение тяготило его, и свалившиеся деньги казались ненужным грузом, а еще больше – чрезмерно тяжкой платой за потерю жени и дочери. Здесь, среди рядовых обывателей, он ощущал себя таким же, как раньше – без необходимости лезть вон из кожи, пытаясь казаться лучше и изысканнее, чем ты есть на самом деле. У круглой стойки Кристиан ткнул пальцем в ближайшую к нему бутылку виски, и, прихватив стакан, занял свободный стул за одним из относительно свободных столиков, с одного края которого уже спал крепко надравшийся увесистый старик в кожаной жилетке. Ему никто не мешал, как и он, прочем, тоже. Анку сел рядом и налил себе полный хайболл, после чего хлебнул до дна одним глотком. Ни на сорт, ни на марку виски он не обратил никакого внимания. Крис по образу жизни прошлых лет не был эстетом-ценителем спиртного. Он пил либо, чтобы уделаться, либо чтобы скоротать время. Ни для того, ни для другого ни букет, ни вкус, ни выдержка не имели ровным счетом никакого значения.
- Англия еще ни разу не выигрывала у Франции на чемпионатах Европы, записав себе в пассив две ничьих и два поражения, - вещал комментатор, пока обе команды выходили на поле, а Крис наливал себе вторую стопку.
- Офсайд! Дэнни в офсайде! Как неудачно! – сразу начал эмоционально болеть за «своих» диктор. – Чемберлен обкрадывает Насри на фланге! Давай же! Бегом! Вот он уже и в штрафной! И! И! И… какая нелепая передача Уэлбэку!
Анку снял куртку, повесив ее на спинку стула. Страсти накалялись. Он, к слову, тоже болел за «своих» и едва не подпрыгнул на месте, когда Самир неудачно навешал с углового. После третьего захода виски без тоста, ему удалось целиком сконцентрироваться на матче, причем, учитывая специфику паба, поддерживающих французов, вернее, болеющих против англичан, оказалось в разы больше. Насри снова бьет угловой, и снова защита на месте, но вот уже полузащитник «МанСити» отправляет мяч низом по воротам, но тот летит мимо впритирку с нижней штангой. Гул разочарования проносится по залу.
- Да ладно! – Крис треснул ладонью по столу. – Это же должен был быть чистый гол! Как так-то?!
Кто-то рядом хлопает его по плечу. Многие из зрителей уже поднялись на ноги и  пьют стоя. Им так легче эмоционально махать руками и передавать свое состояние окружающим. В пабе царит полнейшее панибратство, некое единство людей, разделяющих между собой одно увлечение. Может быть, среди них есть подобные ему существа, но сейчас это совершенно не важно. Здесь нет политики или расовых предрассудков – здесь есть только зеленый газон, к которому прикованы всеобщие взгляды.
- «Львы» прут в контратаку,  - раздается рядом еще чей-то голос. – Как на буфет. Ну, держись теперь Льорис!
- Пусть сначала пройдут Диарра и Мексеса. Они там не за красивые глаза стоят, - возражает вслух Кристиан, не оборачиваясь и наливая себе еще виски. Он уже тоже стоит на ногах. Твою мать, ну давайте же! Это всего лишь англичане!

Frances Bean Cobain & Alexandra Breckenridge

► Имя Фамилия: София Уортвуд и Агата Конон ► Возраст: более 2000 лет обеим ►Трудоустройство: кинолог и археолог

► Вид: Уникальные существа ► Легенда: Сцилла и Харибда ► Способности Максимально деструктивные и во многом привязанные к водной стихии.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Страшно рычащая Сцилла в пещере скалы обитает.
Как у щенка молодого, звучит ее голос. Сама же —
Злобное чудище. Нет никого, кто б, ее увидавши,
Радость почувствовал в сердце, — хоть если бы бог с ней столкнулся
Ног двенадцать у Сциллы, и все они тонки и жидки.
Длинных шесть извивается шей на плечах, а на шеях
По голове ужасающей, в пасти у каждой в три ряда
Полные черною смертью обильные, частые зубы.
В логове полом она сидит половиною тела,
Шесть же голов выдаются наружу над страшною бездной,
Шарят по гладкой скале и рыбу под нею хватают.
Тут — дельфины, морские собаки; хватают и больших
Чудищ, каких в изобильи пасет у себя Амфитрита.
Из мореходцев никто похвалиться не мог бы, что мимо
Он с кораблем невредимо проехал: хватает по мужу
Каждой она головой и в пещеру к себе увлекает.

---

Сцилла с этого боку была, с другого Харибда,
Страх наводя, поглощала соленую воду морскую.
Воду когда извергала она, то вода клокотала,
Словно в котле на огромном огне. И обильная пена
Кверху взлетала, к вершинам обоих утесов. Когда же
Снова глотала Харибда соленую воду морскую,
Вся открывалась пред нами кипящая внутренность. Скалы
Страшно звучали вокруг, внутри же земля открывалась
С черным песком. И товарищей бледный охватывал ужас.
Все мы, погибели близкой страшась, на Харибду глядели.

Если Боги Олимпа не выдумка, то только они и знают, как много крови эти двое пролили в Греции в своё время. Куда уж там кровожадным сиренам - Сцилла и Харибда были куда как страшнее для моряков и встреча с ними даже не обманывала никого наслаждением.
Возможно, потому что моряки, да и мужчины в целом были им не нужны? Агата всё ещё считает "Одиссею" - литературным памятником их с Софией любви. Да, кровавой, да, жестокой, но любви друг к другу.  Они путешествуют по миру рука об руку, едва ли разлучаясь дольше чем на пару лет. Все связи на стороне - лишь защита и прикрытие, чтобы выжить, обе это прекрасно понимают. Но сегодня, сейчас, они наконец-то могут быть максимально свободны и в проявлении своих чувств. Но для полного счастья им не хватает свободы проявления своих сущностей. К чёрту Билль и его ограничения, они обе достаточно сильны, чтобы поставить тупых людишек на колени и заставить признать своё превосходство. Вот почему они примкнули к Нации Легенд - впервые за долгое время попытаться перестроить этот мир под себя, а не подстраиваться под него. И если цена этих перемен - людская кровь, что ж, они готовы её пролить.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Я безумно хочу видеть на проекте двух сильных, независимых, кровожадных и прекрасных женщин, которые друг для друга являются целым миром и которые готовы кинуть вселенную к ногам друг друга. Это определённо опасные личности, которые во всём преследуют собственные интересы. С ними можно сыграть много драмы, много треша, агрессивных революций и прочего. Возможно они станут той плохой компанией, под чьё дурное влияние Магда обязательно попадёт.
Внешности, имена, профессии - всё менябельно, характеры и биография - на ваш вкус. Хотелось бы сохранить только суть их отношений и взгляды на политическую ситуацию.

пример поста

Она будет себя разбивать,
Пока полностью не разобьёт,
Просто ей сложно принять,
Что стекло сильнее неё.
Конец каждой эпохи как смерть сверхновой – страшное время, в которое или ослепнуть, или просто подохнуть заодно хочется. Магда никак не могла определиться, но слепоты до одури боялась, а потому предпочтение отдавала варианту “подохнуть”.
Впрочем, с ним тоже не задалось. Казалось бы, на дворе 2088 год, институт церкви с каждым годом переживает всё больший упадок, но в подкорке сознания Магды всё также находится уверенность, что самоубийство – смертный грех.
И неважно, что не перед кем отчитываться за этот грешок, потому что уже без 5 минут доказанный факт, что Бога нет. Магдалине важно не это. Ей важно не знать. Хотя бы в смерти побыть такой же обычной как и все люди – не знать, когда это случиться и почему, иметь максимум возможностей – приближать собственный исход подручными средствами, но не сотворять его лично.
Возможно, потому что она всю жизнь только и делала, что неслась навстречу хаосу, пока тот не поглотил тех, кого она любила.
Здесь, в Амстердаме, их существование казалось чем-то далёким и расплывчатым. Как дым самокрутки, собирающийся под потолком её номера в дешёвом мотеле, образы Альваро и Николаса утратили былую чёткость. Всё, что напоминало о них – крестик, подаренный крёстным, на её шее, да японская монета рядом с ним – случайная находка под кроватью Ника. Воспоминания о прошлой жизни при желании можно было выбросить в реку или сжать в горсти, но Магда этого не желала.
Всё, что ей было нужно – включить радио в собственной голове на максимальную громкость, чтобы сквозь неё боль скулящей псиной не прорвалась к сердцу и не стала терзать его снова. Магда ведь никогда не была бойцом, ей чуждо сопротивление, она из тех, кто сбегает при удобном случае, вот только от себя некуда было бежать.
Разве что под личину Кассандры. Цветастый поток видений, в которых лишь незнакомые ей люди раз за разом переживают беды, лишний раз подтверждая некогда высказанную Шоу мысль: “Бог устал нас любить”.
Магда тоже устала, но в этот раз от самой себя. Ей нужно было уединение, какое-нибудь средство, которое позволит забыться. Ужасная ирония – большую часть жизни сознательно бежать от любых релаксантов, чтобы держать под контролем собственную силу, а теперь просто взять и перечеркнуть это всё.
Ей больше не для кого было держаться. Горе поглощало её, а выбор был из двух зол: обезуметь от боли или от видений.
Она выбирала видения.
Границы дней смешались в её голове. Она не могла вспомнить, когда поселилась в мотеле, когда платила за комнату, как долго ещё хотела тут пробыть. Всё, на что хватало её автопилота – найти алкоголь или наркоту, чтобы снова забыться в бесконечном марафоне чужих судеб. Она не была уверена, как часто ест и насколько эту еду вообще можно назвать таковой. Но она точно помнила, что от кокаина она наблюдает аварии, в то время как от марихуаны в основном несчастные случаи.
Чего она не предвидела даже под водкой, так это того, что в её номер придёт кто-то, кому смерть всегда грозила меньше других.
Магда пошатываясь села на постели, чувствуя, как её накрывает наркотическим туманом всё больше. Во рту было ужасно сухо и не удавалось произнести ни слова. Получалось лишь медленно моргать – разум не торопился вернуть её в реальность, да и она не была уверена, что ей это нужно.
В конце концов, возможно всё дело в новой смеси, которую она купила. Стоило запомнить, что от неё ей мерещатся бывшие (и больше никогда её не покупать).
Останови поток, исчезни, как всё исчезает,
Почему мне так нравится то, что меня разрушает.

Sadie Sink

► Имя Фамилия: Келли МакМилан ► Возраст: 14-16 ►Трудоустройство: школьница

► Вид: существо ► Легенда: Тевмесская лисица ► Способности Оборотничество в лису, сверхскорость, сверхсила, режим вечно-голодной

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
YOUR HISTORY
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲
Жизнь Келли хороша. Её любят родители, она отлично успевает в учебе и спорте. Келли душа любой компании и заводила. Она так неусидчива и норовит влезть в неприятности, что мама уже устала удивляться и охать-ахать. Счесанные об асфальт коленки, рваные джинсы, синяки и ссадины. Келли любопытна и часто впутывается в неприятности. Она дружит с мальчишками и любит гонять на скейте. Её любимый фильм - Чужой, хотя Джон Уик тоже ничего, а лучшая игра в мире это Старкрафт.
Жизнь Келли хороша, хотя в последнее время она слшком много есть. Родители говорят что это нормально. Келли ты же просто растешь. Но Келли уже устала от постоянного чувства голода, что застилает глаза и не дает уснуть. Келли хочет мяса, постоянно, сырого ещё теплого от живого тепла мяса. Она почти чувствует его вкус, почти слышит  чужое сердцебиение и пульсацию крови в жилах. Келли страшно.
Келли кажется, что за ней следят. Этот странный мужчина, она точно видит его не первый раз. Она боится его на каком-то подсознательном уровне, ей хочеться убежать, но вместо этого она лишь закрывает глаза в надежде что он исчезнет. Ведь Келли не из тех кто убегает от собственных страхов.
Келли страшно. Мама говорит ей спрятаться на чердаке. Тот мужчина, он ворвался в их дом. Она слышала как отец захлебывался кровью пока умирал. Келли не прячется на чердаке, она бежит в подвал и не веря в происходящее размазывает слезы по  лицу. Где-то там внизу плачет давясь последними вздохами её мама. Келли знает что этот мужчина ищет её. Она прижимает черные уши к голове и крохотным лисенком ныряет в витиляционный люк, что бы спрятаться в нём.
Келли приходит в себя от прикосновения чужих рук. Какая-то женщина держит её за шкирку и пристально рассматривает медленно втягивая воздух вокруг. От женщины пахнет джином и сигаретами. Келли недовольно фыркает и пытается выкрутится. Женщина лишь усмехается и сажает лисенка в свою просторную сумку. Сиди  здесь дурочка.
Теперь Келли знает что это женщину зовут Элисон. Элисон рассказала ей много удивительных и пугающих вещей. Что-то про  какую-то вечно голодную лису из древней Греции, что-то про собак, про существ и охотников. Келли плохо понимает все это, но верит, вынуждена верить. Ведь теперь у неё больше никого нет.
Собственно Лиса Патрикеевна в поисках крохотной, но опасной лисички, которую возьмет под свой бочек и будет заботиться как о родной доченьке.

говоря проще

Если пересказывать историю персонажа в кратце и человеческим языком, то девочка Келли является существом, (той самой Тевмесской лисицей), за которой по легенде охотится пес, посланы богами (тот  самый мужчина, о котором говориться в тексте выше). Пес этот с виду адекватный и нормальный мужик, легенда уже осознавшая себя, вот только одержимый поисками лисицы, за которой призван охотится. И собственно охотится ему приходиться на вот такую милую девчулю. В поисках этой девчули он убивает её родителей, но так и не находит её саму, а у неё от стресса впервые в жизни на полную катушку прорезается сущность легенды.
В таком вот лисьем виде её и находит мой персонаж, который должен по идее расследовать дело об убийстве родителей Келли и как охотник найти и пристрелить больную псину. Но сердце Патрикеевны трескаеться при виде брошеного дитя и она её забирает себе, помогая осваиваться в звериной шкуре и заодно оберегает от всяких подозрительных лиц.
Комплектом к Лисе Патрикеевне идет Вий, который так же обещаеться Келли холить и лелеять, любить как родную и вообще всяческ баловать, пока горе приемная мамаша шариться по помойкам в поисках того, кто обидел её доченьку.

▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼▼
FOR YOU
▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲▲

Келли умная девочка и опасная легенда, которая только только начинает осваиваться в новом для себя мире и которую преследует одержимый её убийством мужик. Она потеряла родителей и тут же обрела новую, очень странную семью в которой ей ещё только только предстоит прижиться.
Все что написано выше менябельно более чем. Внешность, имя, детали истории да и сама история, все это обсуждаемо и менябельно, указано лишь для того, что бы вам было проще сориентироваться в заявке. На внешности не настаиваю, хотя она на мой взгляд безумно хороша, прошу лишь оставить Келли все тем же рыжим дьяволенком. Фамилия и имя полностью менябельны, но мне бы хотелось что бы в ней была хоть капля шотландской крови.
Я эту крошку жду от слова очень, любить буду нежно, но горячо. Однако это не значит что я привязываю вас к себе и буду водить за ручку. У нас тут много классных ребят-жиребят, которые точно будут рады вас заиграть. От себя обещаю внимание, игру и заботу. От вас жду желание развивать персонажа, интерес к истории и стабильность.
Зовите меня для начала в гостевой, а там выдам любой удобный для вас меседжер.
 

пример поста

онкая струйка дыма витиевато поднимается вверх, от почти докуренной сигареты куда-то в небо, только лишь для того, что бы в итоге раствориться в сумерках Эдинбурга. Она делает последнюю затяжку и тушит окурок об край урны. Окурок, сопротивляясь, искриться, но смиряется с судьбой и уже через секунду, щелчком пальцев отправляется в жерло помойного монстра. Элисон выдыхает, стряхивает с рукава пальто одной ей ведомый мусор и толкает тяжелую деревянную дверь, выпуская в прохладный вечер душную, плотную и шумную атмосферу бара. Она частенько бывает в подобных заведениях, но точно не в этом. На её скромный вкус здесь слишком шумно, всегда много народа, персонал так и норовит сунуть нос в чужое дело, да и вообще местечко точно на любителя. Впрочем, любителей определённо было много, просто безобразно много. Она часто бывала в подобных местах вне работы, и почти никогда по делу. Раскрученный телевидением миф о том, что бар это самое удачное место для деловых переговоров, встреч с информаторами или тем более место где можно достать полезную для тела информацию так очевидно глуп что на него даже нет смысла злиться или обращать внимания. На самом деле в баре всегда слишком много глаз и ушей, слишком много лишних свидетелей. А ещё здесь есть алкоголь, и это главная причина по которой Элисон не решает рабочие моменты в барах. Бары расслабляют, а ей расслабляться точно нельзя.
Она оставляет пальто на вешалки у входа и присаживается за бар. Не углубляюсь в меню заказывает себе двойной макалан, зарекаясь что на сегодняшний вечер это точно её максимум. По крайней мере до тех пор, пока она не доберётся до дома. Дома будет уже проще. Дома ей не придется работать, по крайней мере ей хочется в это верить. Тощая барменша, улыбаясь, кивает и тут же переключает своё внимание на кого-то за спиной лисы. Это хорошо, внимание местного персонала это то, что нужно ей в последнюю очередь, хотя она не исключает что и с этой привилегированной кастой ей в итоге все равно придётся пообщаться. Не то что бы Элисон сомневалась в репутации заведения, ведь то, что было в Бешеных псах, остаётся в Бешеных псах, но лишний раз демонстрировать свою заинтересованность в осведомленности хозяев ей точно не хотелось. В барах всегда слишком много глаз и ушей. Обычно она не ведет дел в барах, это глупо. Но сегодняшний вечер исключение, она очень надеется что не совершает действительно серьезную глупость. Сегодня ей нужно встретиться с информатором, с тем самым невротичным парнишкой у которого так раздражающе дергается глаз. Что поделать, если ты долго сидишь на стимуляторах и метамфитаминах дёргающийся глаз это лучшее чем ты можешь отделаться. Элисон знает об этом слишком хорошо и слишком много. Невротик не знает что она существо. Тем более не знает что она охотник. Он вообще уверен, что она все ещё копается в чужом белье прикрываясь корочкой частного детектива. Они оба от этого только выигрывают. Парнишке не приходиться ссаться по углам при виде грозного существа или охотника (нужное подчеркнуть), а ей не приходиться оформлять несчастного как официального информатора подразделения. Вся эта бумажная волокита только утомляет, а брать на себя ответственность за того, кто начал предоставлять ей информацию всего лишь в обмен на адреса барыг у которых подешевле совсем не в её стиле. Ответственность за других давно уже не в её стиле. Паршивец задерживается, Элисон это не нравиться. Ей вообще не нравиться все, что происходит не по сценарию. Она едва касается губами виски, стараясь концентрироваться лишь на его запахе, однако смрад толпы все равно раздражает сознание. Женщина оглядывается по сторонам в надежде наконец-то уже найти несчастного невротика хотя бы взглядом, но находит совсем не то что искала.
Все что ей остаётся это тихо, но грязно выругаться. Назначить встречу в баре было действительно плохой идеей. Все что ей теперь остается, это надеяться, что слишком старый знакомый её не заметил.